Мартин Гилберт - Первая мировая война

В течение недели немецкое правительство дало такие заверения, опасаясь вступления Америки в войну. Но в письме в Государственный департамент посол выразил уверенность в том, что «рано или поздно Германия под воздействием общественного мнения, а также фон Тирпица и консервативных партий вновь развяжет неограниченную подводную войну, возможно, уже осенью, но в любом случае не позже февраля – марта 1917 г.».

Битва между французами и немцами при Вердене не затихала ни на день. 5 мая после незначительного успеха немцев французский сержант писал: «Разве кто-то сможет пробиться сквозь зону уничтожения вокруг нас?» Три дня спустя 350 немецких солдат погибло в форте Дуомон в результате взрыва склада боеприпасов. 19 мая немцы при обстреле Шаттанкура впервые применили снаряды со сжиженным газом, тем не менее линия обороны выстояла. Генерал Петен, видевший, как 21-летние солдаты возвращались с поля боя под Верденом, писал: «В их блуждающем взгляде отражался ужас, свидетелями которого они стали, походка и осанка выдавали их глубокое отчаяние. Они были сокрушены чудовищными воспоминаниями».

В британском секторе Западного фронта в середине мая будущий британский премьер-министр, лейтенант Гарольд Макмиллан написал матери после отражения немецкой атаки: «На современном поле боя больше всего поражают скорбь и пустота». Макмиллан верил, что правда на стороне союзников, и эта вера помогает британскому солдату продолжать сражаться. В письме он критиковал все разговоры о миротворческой деятельности. «Если дома кто-то думает или говорит о мире, – написал он матери, – ты можешь честно сказать, что армия достаточно устала от войны, но готова бороться еще полвека, если это понадобится, пока конечная цель не будет достигнута». Британские ежедневные газеты, по его словам, «полны глупостей о нашем «истощении», а люди в тылу только и думают что о личных сварах, и может показаться, что главные цели преданы забвению». Многие солдаты «ни за что не вынесли бы такого напряжения и ужасов, с которыми мы ежедневно сталкиваемся, если бы не чувствовали, что это больше чем война, это крестовый поход».

Макмиллан написал матери, что все солдаты непоколебимо уверены «в правоте нашего дела и в том, что в конце концов нас ждет триумф». Триумф неизбежен как раз благодаря тому «чувству морального превосходства» союзников, которое в один прекрасный день и станет решающим фактором.

За линией фронта тирания оккупационных властей охватила все сферы жизни, и союзники широко освещали их злоупотребления. 12 мая немцы депортировали из оккупированной Франции 25 000 мужчин и женщин на сельскохозяйственные работы в Германии. Им дали лишь полтора часа на сборы. Три дня спустя в Бельгии немецкий генерал-губернатор приказал всем безработным отправиться на работу в Германию.

Использование иностранной рабочей силы позволило Германии высвободить еще больше трудоспособных немцев для боевой службы. Германия черпала из оккупации средства для продолжения войны.

В Месопотамии начался настоящий «марш смерти», прообраз «маршей смерти» еврейских узников концлагерей, которые организовывало гестапо в конце Второй мировой войны. Захваченных в Куте солдат – почти 12 000 человек, как британцев, так и индусов, – гнали на север, пренебрегая их статусом военнопленных и никак не заботясь об их благополучии.

Марш начался в Куте 6 мая. На второй день пленников, у многих из которых ночью забрали обувь, заставили пройти 24 километра без воды под палящим солнцем. Тех, кто спотыкался и падал, арабские охранники избивали плетьми и палками. Офицер, плывущий в Ктесифон на лодке, смотрел, как пленные идут по противоположному берегу. «Измученные, они жаждали смерти и тянули руки к нашей лодке. Они едва волочили ноги, некоторые падали, а тех, кто отставал, подгоняли ударами дубинок и палок».

В самом Ктесифоне этот офицер, капитан Э. О. Моулси, видел «грязную зеленую пену на губах умирающих, видел мух, снующих в открытых ртах». 18 мая пленные дошли до Багдада, где американский консул, мистер Бриссел, заплатил турецким властям за разрешение отправить 500 человек в больницу, а затем назад в Басру. На обратном пути более 160 умерли от истощения. Ради безопасности тысяч пленных, которые продолжили пеший путь на север, тем, кто добрался до безопасной Басры, запретили говорить о лишениях, которые им пришлось пережить.

Три дня продержав военнопленных в грязном и душном загоне, их погнали дальше. В Тикрите их забросали камнями, когда они еле брели по городу  [129]. Офицеры, которых отделили от солдат, заметили, что даже больных забрасывали камнями, стоило им выползти из хижин, где они пытались отдохнуть. Эти люди «боялись отойти даже на несколько шагов, чтобы облегчиться, – их могли убить ради одежды». Еще один офицер рассказал, как наткнулся на британского солдата, брошенного турками в пещере: «очевидно, он несколько дней не ел, но пытался сползти к реке. Он бредил, заговаривался и воображал себя собакой». Заметив среди семи обнаженных тел, валявшихся во дворе, одного человека, подававшего признаки жизни, его товарищ попросил арабского охранника дать ему попить. «Он взял бутылку с водой и спросил, где тот человек. Ничего не подозревая, я показал, и араб взял его за голову, с силой разжал челюсти и затолкнул внутрь горлышко бутылки. Несколько пузырей, судорога – и бедняга умер, захлебнувшись».

Генерала Таунсенда перевезли на поезде из Мосула в Константинополь по завершенному анатолийскому участку железной дороги Берлин – Багдад. На том же поезде везли тело фельдмаршала фон дер Гольца, умершего в Багдаде, когда осада Кута подходила к концу. В то время как люди Таунсенда в плену подвергались унижениям и ужасам «марша смерти», ему самому выделили резиденцию на острове Принкипо возле Константинополя, где он оставался до окончания войны.

Из 2500 британских солдат, захваченных в Куте, 1750 умерло по пути на север или в ужасных условиях анатолийского лагеря для военнопленных. Из 9300 индийских солдат, взятых в плен в Куте, умерли 2500, общее число погибших составило 4250 человек. Эта повесть о боли и смерти – одна из самых страшных страниц войны.

15 мая австрийцы начали массированное наступление на Трентинском фронте. В первом артиллерийском обстреле были задействованы почти четыреста орудий. После ожесточенного боя итальянцев вытеснили с горных вершин. Через девять дней после начала наступления на горы обрушился сильный снегопад, вынудивший австрийцев сделать передышку перед тем, как захватить 1200-метровую вершину Пазубио, но вскоре наступление возобновилось, перевалы и вершины были взяты один за другим. К концу мая австрийцы взяли в плен 30 000 итальянцев. Но наступление по скалистой местности истощило силы нападавших. Продвинуться на двадцать километров, которые трудно разглядеть на карте, для них было большим успехом.