Мартин Гилберт - Первая мировая война

Во Франции Першинг был раздосадован тем, что к его совету не прислушались и война не продолжилась до тех пор, пока немцы не сложат оружие на поле боя. «Полагаю, наши операции закончились, – заметил он, – но еще несколько дней могли бы очень многое изменить… Боюсь, Германия не понимает, чего избежала. Будь у нас еще неделя, мы бы их проучили ». Немцы не сложили оружие, не оставили позиции, их пулеметы были на месте, а солдаты по-прежнему находились на французской и бельгийской земле. Поэтому они считали, что их предали те, кто подписал перемирие, за столом переговоров отдав победу союзникам. В тот день генерал фон Эйнем, командующий немецкой 3-й армией, сказал своим солдатам: «Огонь прекращен… Непобежденные… вы заканчиваете войну на вражеской земле».

Солдаты союзников отмечали победу тем, что было под рукой. «Вечером, – вспоминал Гарри Трумэн, – вся французская батарея была пьяной от вина, которое пришло вместе со скудным пополнением боеприпасов. Каждый из них считал своим долгом подойти к моей койке, отдать честь и крикнуть: «Да здравствует президент Вильсон, да здравствует капитан американской артиллерии!» Ночью я не спал. Пехота стреляла в воздух из ракетниц Вери, израсходовав весь запас, а также из винтовок и пистолетов, и всю ночь производила шум с помощью всего, что попадалось под руку».

В Соединенных Штатах в городе Сидар-Рапидс, за тысячи километров от Франции, старшеклассник Уильям Л. Ширер, уже записавшийся на школьные курсы подготовки офицеров, разочарованно наблюдал за тем, как все радуются миру. «Молодой врач, женатый на нашей двоюродной сестре, – впоследствии вспоминал он, – ушел на войну и недавно вернулся из Франции с сожженными газом легкими; теперь он медленно умирал. Тем не менее мне было трудно примириться с тем, что мне уже не придется воевать, поскольку президент Вильсон сказал – а я ему верил, – что демократии в мире ничего не угрожает»  [282].

Война закончилась. В стихотворении, посвященном только что подписанному перемирию, Томас Гарди писал:

День заключения перемирия, 11 ноября 1918 г., Австрия встретила без империи, а Германия без императора. «Милитаризм и бюрократия здесь полностью упразднены, – писал в тот день Альберт Эйнштейн в открытке матери. – Похоже, нынешнее руководство соответствует стоящим перед ним задачам». Но задачи, стоявшие перед побежденными государствами, были громадными: примирить революционные левые силы и милитаристские правые, восстановить разоренную войной экономику, поддержать дух нации в условиях поражения и усиливающейся «вины за войну», желания вернуть захваченные территории, утраты веры в собственные силы и поиска козлов отпущения.

Для победивших держав ноша мира тоже была тяжела – нужно было выполнять обещание лучшей жизни для солдат, моряков и летчиков, вернувшихся с поля битвы. И для победителей, и для побежденных боль и утраты войны невозможно полностью, а для многих даже частично, сгладить социальными или медицинскими реформами. «Не знаю, радоваться ли мне или сожалеть, что я остался жив, – писал генерал Фрейберг английскому другу 18 ноября, когда вместе со своим подразделением шел через Бельгию к границе Германии. – Знаю лишь, что я не виноват в том, что выжил».

В двух отдаленных регионах бои продолжались и после заключения перемирия. 21 ноября в Центральной Албании командующий австрийскими войсками генерал Пфланцер-Балтин, не знавший, что война закончилась, а монархия Габсбургов пала, на плацу по-прежнему использовал приветствие, принятое в империи. Два дня спустя в Восточной Африке 150 немецких солдат и 3000 африканцев под командованием генерала фон Леттов-Форбека, оставшегося непобедимым после четырех лет боев на огромной территории, сдались британским войскам в городе Аберкорне в Северной Родезии.

100 немецких солдат и 3000 африканцев, сражавшихся в его отряде, погибли в боях или умерли от болезней за четыре года этой восточноафриканской эпопеи, во время которой им пришлось преодолевать сотни километров по дикой и негостеприимной местности. В британских войсках потери составили 3000 индийских солдат. За четыре года от болезней умерло и 20 000 африканских носильщиков, помогавших обеим армиям.

Утром 1 декабря британские подразделения пересекли границу Германии. Этот день, писал фельдмаршал Хейг в своем последнем донесении, «навсегда останется в памяти как свидетельство исполнения надежд и награда за четыре года героической борьбы». По иронии судьбы именно в этот день, как отмечал Хейг, ситуация со снабжением стала «критической»; войска продвигались вперед так быстро, что обозы с продовольствием просто не могли их догнать. Победителям пришлось сделать остановку на три дня, а затем продолжить свой триумфальный марш.

Когда 1 декабря американские войска вошли на территорию Германии, то были поражены контрастом между разрушенными деревнями и фермами зоны боев на севере Франции и «тщательно ухоженными полями и зажиточными деревнями» Германии. Солдаты были усталыми и промокшими: они шли маршем две недели, почти все время под дождем, к городам на Рейне, которых не коснулась война и жителей которых возмущало присутствие завоевателей: они были убеждены, что не потерпели поражение на поле боя, а мир стал результатом неспособности руководства страны подавить революцию и республиканские идеи.

На Вену, столицу огромной распавшейся империи, надвигался голод. Пытаясь убедить союзников в необходимости помощи, городские власти направили бывшего посла Австро-Венгрии в Лондоне, графа Менсдорфа, кузена короля Георга, в Берн к сэру Хорасу Рамбольду. «Если бы пять лет назад или даже меньше кто-нибудь сказал, – писал Рамбольд личному секретарю короля, лорду Стэмфордхему, – что однажды ко мне в кабинет войдет граф Менсдорф и попросит прислать в Вену продовольствие, я бы посчитал, что этому человеку самое место в сумасшедшем доме». Подобно миллионам родителей во всем мире, личный секретарь короля потерял на этой войне сына: его единственный сын, Джон Бигг, был убит в бою на Западном фронте в 1915 г.