Коллектив авторов - Веселие Руси. XX век. Градус новейшей российской истории. От «пьяного бюджета» до «сухого закона»

«Имярек обязуется:

1) Не опаздывать на работу.

2) Выполнять требования по службе.

3) Не получить ни одного выговора.

4) Не пить.

5) Не играть в денежные игры.

6) Не курить» [599].

Активисты-трезвенники брали шефство над пьющими и их семьями, проводили лекции и беседы о вреде алкоголя. Для оперативности и наглядности пропаганды трезвости устраивались «антиалкогольные киноэкспедиции» и поездки на «антиалкогольных грузовиках» с яркими лозунгами и проведением импровизированных митингов. Тогда же появились и первые фильмы на эту тему: «Косая линия», «Танька-трактирщица», «За ваше здоровье».

О художественных достоинствах этой продукции можно судить по рекламе тех лет (о фильме «Косая линия»): «Рабочий Власов, поддаваясь плохому влиянию товарищей, начинает пьянствовать, плохо работает, проводит все свое свободное время в трактире «Утюг». Он спивается окончательно, и его увольняют от службы. Жена Власова, в противовес мужу, принимает активное участие в общественной и клубной работе, организует жен рабочих на борьбу с трактиром, и при содействии клуба им удается трактир закрыть и организовать образцовую чайную. Плохо налаженная работа клуба оживляется, и клубу удается втянуть в свои ряды даже бывших прогульщиков. Власов погибает, сорвавшись в пьяном виде с подъемного крана» [600].

В солидных учреждениях в ту пору бывали и чествования «годовщины трезвой жизни» сослуживцев, и торжественные «похороны пьянства», совершенно в духе «похорон бюрократизма» из «Золотого теленка» Ильфа и Петрова.

За ходом кампании пристально следила пресса. Несколько месяцев в 1929 году держалась в московской «Рабочей газете» полоса «Я бросил пить! Кто следующий?» с публикацией имен объявившихся трезвенников. Там же 31 мая 1929 года появилось сообщение о том, как 200 рабочих – «потомственных пьяниц» отпраздновали в городе Орехово годовщину своей трезвой жизни.

Общество издавало научную и пропагандистскую литературу, плакаты, листовки. В 1928–1932 годах тиражом 25 000-30 000 экз. издавался журнал «Трезвость и культура» (с 1930 года – под названием «Культура и быт»). На его страницах публиковались научные статьи о влиянии алкоголя на организм, статистические данные о потреблении спиртного, критические материалы о нарушениях антиалкогольного законодательства, отчеты о слетах и «бытовых конференциях» по борьбе с пьянством; пропагандировался опыт местных ячеек ОБСА по организации трезвого досуга. Материал подавался броско, с остро сатирическими сюжетами и фоторепортажами «с улицы», хотя и в строго классовом духе: «исторические корни» российского пьянства возводились к библейскому Ною, Христу и «первому русскому пьянице» князю Владимиру. Издана была даже специальная хрестоматия с целью художественного показа отрицательных сторон пьянства [601].

Ударная роль в движении за трезвый образ жизни отводилась комсомолу. К нему обращался и председатель ОБСА Ю. Ларин, и ЦК ВЛКСМ с письмом «О борьбе против пьянства», содержавшим призыв «отвоевать» молодежь у старых традиций и стать главной силой в борьбе за оздоровление быта. Комсомольцы с естественным для эпохи и своего возраста максимализмом включились в объявленный в 1928 году «Всесоюзный культпоход» по борьбе с алкоголизмом «на баррикадах быта». Начинание было поддержано высшим партийным руководством – на I общегородском собрании ОБСА в Москве сам Н.И. Бухарин, тогда еще член Политбюро ЦК ВКП(б), дал московским комсомольцам письменное обязательство бросить курить [602].

Комсомольские организации создавали антиалкогольные группы и отряды, которые проводили санитарные рейды, организовывали общественные суды и «живые газеты». В Ленинграде на крупных промышленных предприятиях («Красный треугольник», «Электросила», им. К. Маркса и др.) создавались в цехах «бытовые ядра» или инициативные группы по борьбе с пьянством, руганью, антисанитарией. Молодые трезвенники-энтузиасты сумели организовать ячейку ОБСА даже в ленинградских ночлежках! В других городах – Саратове, Днепропетровске, Твери, Пскове – возникали и новые формы работы: открывались «культурные чайные» и столовые, где дежурили молодые активисты ОБСА и можно было послушать радио или граммофон, сыграть в шахматы или посмотреть небольшую художественную выставку. Проходили агитсуды над злоупотреблявшими спиртным, практиковались систематические отчеты комсомольцев о своем поведении, устраивались «бытовые конференции пьющих девушек» и сатирические конкурсы на «лучшего» пьяницу и матерщинника [603]. Пропагандировались регулярные занятия спортом, туристические поездки и кружки по интересам. Молодым матерям оказывалась помощь с устройством детей в ясли и детские сады.

Бескомпромиссная, но порой примитивная критика старых бытовых традиций сопровождалась поисками новых форм общественной жизни и быта. Появились первые показательные безалкогольные свадьбы и даже сценарии их проведения, с помощью которых, по замыслу их авторов, «красная, веселая, торжественная свадьба должна убить старую: пьяную, суеверную и унизительную для женщины». На такой новой свадьбе после церемонии в загсе с пением «Интернационала» рекомендовалось потчевать гостей пирогами «всухую» и – от греха подальше – сокращать поздравления-«величания» молодых и родственников, поскольку «обилие величаний ведет за собой сугубое выпивание» [604].

С конца 1920-х годов появились первые общежития-коммуны и соцдоговоры молодых рабочих такого рода: «Мы обязуемся соблюдать чистоту в бараке, не допускать шума во время отдыха, ликвидировать пьянку, изжить матерщину – вызываем на это рабочих всех остальных бараков» [605].

Выступавшие на «антиалкогольных семинариях» и «собраниях пьющей молодежи» агитаторы с цифрами в руках доказывали расширение возможностей семейного бюджета без трат на спиртное. Заодно с «революционным» аскетизмом критиковались советские и заграничные фильмы с атрибутами «изячной жизни» – роскошными туалетами и непременным шампанским как инструментом буржуазной идеологии. В борьбе с ней комсомольцы 1920-х безжалостно осуждали весь импортный «ширпотреб» и отечественные его аналоги даже вполне демократического происхождения. Так, в Москве культурно-бытовая конференция молодежи Красной Пресни постановила объявить «неумолимую борьбу… не только пьянству, рюмке водки или вина, но и стакану пива» [606].

Активистам движения приходилось учитывать, что само же советское государство выпустило «сорокаградусную» горькую. Объяснялся этот прискорбный факт исключительно «необходимостью вести борьбу с самогонкой, которую сейчас гонят в каждой крестьянской избе. Эта самогонка не только отравляет организм человека – она поглощает десятки миллионов пудов хлеба, который мог бы быть экспортирован за границу взамен тракторов, машин, пароходов, аэропланов, медикаментов и т. д. Здесь государство руководствовалось революционной целесообразностью».