Татьяна Симонова - Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

В районе Калиша продолжалось формирование двух военных частей: армии под «предположительным командованием» генерала Бобошко и 3 конноартиллерийских полков под командованием генерал-майора В. А. Трусова. Армия формировалась в составе 3 пехотных полков, эскадрона регулярной конницы, артдивизиона, танкового батальона, 2 кавалерийских полков, батальона управления и обслуживания и технического батальона. Предполагалось, что ее численность составит 5 тысяч человек. По поводу состояния этого соединения французская миссия дала следующий комментарий: «подготовлена к отправке на фронт. Регион – Брест-Литовск. Пехота в состоянии готовности. В кавалерии лошади плохие. В артиллерии нет пушек».

Численность конноартиллерийских полков генерала Трусова (донские, уральские и оренбургские казаки) предполагалось довести до 15 тысяч человек. На момент подготовки справки «воевало или было готово воевать» всего 8 тысяч казаков. Подготовку этого соединения во французской миссии также оценили невысоко: «лошади в очень плохом состоянии. Личный состав плохо обмундирован, нет ни сабель, ни карабинов».

Состояние армии под «предположительным командованием» Бобошко французские офицеры оценивали следующим образом: «офицеры – в процессе вербовки: Финляндия, Эстония, Латвия (Восточная миссия)». «Материальная часть пока не предусмотрена».

Штатный состав корпуса в планах («sur la Papier») составлял 15000 человек. К ноябрю 1920 г. планировалось увеличить его численность до 30 тысяч человек. Рядовой состав этой армии предполагалось набирать из военнопленных красноармейцев. На момент составления справки число военнопленных красноармейцев, записавшихся в эту армию, составляло 9 тысяч человек [310].

После длительного переезда 1 октября добровольцы из Эстонии и Латвии во главе с генерал-лейтенантом Паленом прибыли в Скальмержице [311]. Они составили костяк 2-й стрелковой дивизии и вошли в состав 3РА. Кроме нее в составе 3-й Русской армии была 1-я стрелковая дивизия под командованием генерала Бобошко, а также сводная казачья дивизия под командованием генерала Трусова. Вопрос о кандидатуре на пост командующего 3РА в тот момент не был решен.

К этому периоду времени в сводной казачьей дивизии Трусова были две бригады под командованием полковников Немцова и С. С. Де Маньяна. В состав бригад входили полки: Донской («Красновский», под командованием полковника Г. Я. Духопельникова), Оренбургский и Уральский, а также Кубанский дивизион и Донская батарея. После подписания перемирия между Польской и Советской республиками 12 октября казачья бригада есаула Сальникова вошла в состав Сводной казачьей дивизии 3РА под командованием генерала Трусова. Самостоятельно существовали Донской полк (с батареей) есаула М. Ф. Фролова (они не пожелали переправляться в Крым с частями Бредова и вошли в Украинскую народную армию [312]) и бригада (с батареей) есаула Яковлева.

Польская тактика затягивания переговоров в Минске делала их бессмысленными; 2 сентября стороны приняли решение перенести переговоры в Ригу. В этот период времени польская армия продолжала теснить Красную армию, а 26 сентября части Булак-Балаховича в составе польской армии заняли Пинск. Война подходила к концу, и начальник государства Пилсудский уже не видел большой необходимости в продолжении «русской акции» на территории Польши. Он заявил Савинкову, что позиция военного командования в этом вопросе будет зависеть от «отношения союзных правительств к русским формированиям в Польше» [313].

В новой международной ситуации Главное командование польской армии выработало основные политические принципы для корпуса своих военных атташе. Главный тезис новой политической концепции звучал так: «Польша искренне стремится к миру», но не уверена в таких же намерениях со стороны России. Во-вторых, Польша не принимает линию Керзона в качестве восточной границы, поскольку «заключение мира по этой линии означало бы большевизацию Восточной Европы на долгие годы» [314]. В-третьих, в этот момент польское военное руководство считало возможной «дальнейшую войну с большевиками», в качестве «естественного союзника» был определен Врангель. Военным атташе в отношении представителей Врангеля следовало демонстрировать «доброжелательные отношения». По отношению к украинцам военным представителям Польши следовало «занимать позицию наблюдателей и посредников» [315].

27 сентября военный министр генерал К. Соснковский издал приказ о завершении работ по организации русских военных отрядов на территории Польши. Экспозитуре (отдел разведки и контрразведки) военного министерства в Калише было приказано произвести их оснащение «по возможности быстро», после чего следовало отправить их на фронт «без промедлений» [316].

Приказом от 28 сентября военное министерство присвоило группе Булак-Балаховича наименование Отдельная союзная армия на равных правах с польской армией [317]. Финансирование армии было решено осуществлять непосредственно из польского военного министерства. Напомним, что после заключения соглашения Булак-Балаховича с РПК в лице Б. Савинкова 27 августа финансирование осуществлялось через Российский политический комитет. Все суммы, выплаченные Булак-Балаховичу правительством Польши, «как натурой, так и деньгами, начиная с 1 марта 1920 г., а также суммы, которые с ведома Б. Савинкова будут вперед расходуемы на дело», признавались «государственным долгом России Польской республике» [318].

По-иному решался вопрос со снабжением в 3РА. Питание контингента не осуществлялось, как это было обещано Дикгоф-Деренталем и Савинковым. Обещанное при вербовке жалованье не было выплачено. На обеспечение довольствия отпускались денежные суммы в таком количестве, что, как сообщал генералу Нисселю командующий 2-й стрелковой дивизией генерал-лейтенант Пален, «обеспечить дивизию довольствием возможности не представлялось». Офицеры и солдаты были голодными; чтобы прокормиться, вынуждены были продавать личные вещи [319].

Выданного обмундирования хватило на 25 % личного состава, остальные оставались полураздетыми. 50 % офицеров и солдат не имели обуви и верхней одежды. Часть из них прибыла в Польшу в начальной стадии заболевания тифом, и у них не было возможности получить медицинскую помощь. «Вооружением» армии считались по 47 винтовок «русского образца» на каждый полк, «частью непригодных», и 4 испорченных пулемета, которые служили тренажерами для занятий по стрельбе [320].

Тем не менее организаторы «русской акции» в Польше считали ее успешной и ставили перед русским добровольческим командованием вопрос о необходимости использовать антисоветские формирования в борьбе против большевиков. Врангель направил просьбу председателю Военного совета Антанты маршалу Фошу о содействовании в «создании единого польско-врангелевского фронта» против Советской России [321]. Маршал Фош информировал об этом предложении премьер-министра Франции А. Мильерана как «о заслуживающем внимания», но признавал необходимость согласия на этот шаг польского правительства [322].