Татьяна Симонова - Советская Россия (СССР) и Польша. Русские антисоветские формирования в Польше (1919–1925 гг.)

Польская военная власть также чинила препятствия красноармейцам и интернированным в передаче ими достоверной информации о положении в лагерях, жалоб на действие и бездействие чинов польского военного руководства. В ряде случаев практиковались крайние меры: пытки, избиения, насилие и другие наказания тех красноармейцев и интернированных, информация и жалобы которых доходили до членов РУД [840]. Эти действия были не единичны и не случайны, что позволяет говорить о сознательном противодействии военного командования и польской делегации смешанной комиссии работе РУД по репатриации амнистированных беженцев.

Факты говорили сами за себя. В лагере Стржалково сразу после получения информации об объявлении амнистии, в декабре 1921 г., 800 интернированных выразили желание вернуться на родину. В наказание за это всю зиму 1921/22 г. они провели в «изоляции без постельного белья и постельных принадлежностей». В лагерях Щепёрно и Калиш 12 января 1922 г. лагерная администрация объявила запись желающих амнистированных выехать на родину. В результате все 100 человек, изъявивших желание выехать, были посажены под арест и лишены пайка [841].

24 февраля 1922 г. за желание вернуться в Россию в лагере Стржалково группа интернированных была избита. В их числе, в частности, были бывший штабс-капитан Липовецкий, бывший товарищ прокурора Русанов, бывший штабс-капитан Козловский и другие. РУД зафиксировала также, что 1 марта в том же лагере и по той же причине были избиты «советские граждане Жуковский с сестрой, Коренко с женой и другие». РУД располагала и другими фактами избиения польским руководством лагерей лиц, желающих вернуться в Россию [842].

Документы Архива внешней политики РФ свидетельствуют, что РУД и полномочное представительство РСФСР в Варшаве следовали букве Соглашения о репатриации и отстаивали интересы всех российских граждан без разделения их на категории и по политическому принципу. В ноте от 5 января 1922 г. полномочное представительство выразило «категорический протест против невероятных условий содержания, против издевательств и жестокостей, применяемых к российским гражданам» [843].

13 февраля 1922 г. советское полномочное представительство в Польше от имени советского правительства вынуждено было направить в МИД Польши ноту с просьбой принять меры по облегчению репатриации «бывших солдат армий, сражавшихся против России и ныне находящихся интернированными в лагерях Польши», если они добровольно выразят на это согласие. В ноте было подчеркнуто также, что, вопреки статье V Рижского мирного договора, в лагерях имеют место «военные формации, сохранившие свою военную организацию и находящиеся под руководством и влиянием враждебных России организаций» [844].

17 февраля ноту в МИД Польши направило полномочное представительство УССР. Оно обратило внимание на присутствие в лагерях в Польше интернированных бывшей армии УНР «как отдельной группы войск», с сохранением воинского деления, назначений и прочего. Полномочный представитель УССР в Варшаве поставил вопрос о передаче лагерей Калиш, Щепёрно и Стржалково в ведение РУД [845].

Необходимо отметить, что министр иностранных дел Польши К. Скирмунт [846]отдавал себе отчет в том, что упорство «военной партии» во главе с Ю. Пислудским в желании продолжить антисоветскую политику негативно сказывается на развитии советско-польских отношений, особенно торговых. Во время беседы с советским полномочным представителем Л. М. Караханом он обещал «оказать полное содействие» в решении поставленной им проблемы, связанной с фактическим срывом работы по репатриации [847].

Но на местах имело место другое видение проблемы, уже в марте 1922 г. в НКИД и Центрэвак советский полномочный представитель был вынужден направить справку о ряде нарушений Соглашения о репатриации польской стороной. Начальник эвакуационного отдела Центрэвака А. Ястребов сообщал в НКИД: «За последнее время крайне усилились аресты российско-украинских граждан, направляемых в Польделегацию на предмет зарегистрирования». «Обращение с арестуемыми, – подчеркивал Ястребов, – тоже чрезвычайно грубо: репатрианты подвергаются при этом побоям и угрозам расстрела» [848]. Только в феврале 1922 г. РУД отметила 47 таких случаев.

Насилия над репатриантами практиковались и в период их транспортировки. 3 марта 1922 г. НКИД сообщал в полномочное представительство в Польше: «О движении Стржалковского эшелона получены сведения, окончательно подрывающие всякое доверие обещаниям поляков». Оказалось, что вопреки утверждениям польской стороны, из лагеря не были высланы все гражданские пленные, число которых составило 126 человек. Кроме этого, из состава контингента военнопленных, вышедшего из Стржалкова 9 февраля 1922 г. (446 человек) исчезли 28 пленных. Из них 10 военнопленных были «насильственно сняты в Барановичах, в том числе – староста эшелона». По «непроверенным сведениям», еще 10 человек остались в Польше добровольно. Судьба 8 человек так и осталась невыясненной. Во время следования эшелона к границе, которую он пересек только 24 февраля 1922 г., «пленные подвергались издевательствам и избиениям». «Насилие над людьми, – возмущенно добавлял начальник отдела Запада МИД Якубович, – бывшими в течение долгого времени жертвой неслыханного произвола, нельзя иначе характеризовать, как дьявольскую жестокость» [849].

Украинские делегаты РУД также отмечали факты принудительного задержания интернированных в лагерях. «Почти каждый из лиц командного состава бывшей армии УНР неминуемо попадает в тюрьму, как только выразит желание вернуться из лагерей интернированных на родину», – сообщал председатель РУД председателю польской делегации. Неоднократно РУД обращала его внимание на «избиения и изоляцию в карцере, применяющиеся в лагерях» [850]к тем, кто стремился на родину.

РУД отметила также, что поляки практиковали аресты тех солдат, кто уходил с работ вне лагерей и приходил в РУД, поскольку письменные сношения с советскими представителями в Польше были невозможны. «Записавшихся на выезд помещают в бараках с протекавшими крышами, окруженных несколькими рядами колючей проволоки, без дров и воды, отняли одеяла и матрасы», – сообщали из РУД в НКИД. Солдат, привезенных из лагерей в Калише и Стржалкове, умышленно поместили в барак с больными сыпным тифом, предварительно избили. Тех солдат, кто успел увидеться с представителями РУД, «белогвардейские головорезы» избивали до крови [851].

О настроениях интернированных, сидевших в лагерях в этот период, дают представление отчеты агентов литературно-агитационной комиссии, направляемые В. Савинкову в Прагу через председателя НСЗРиС Шевченко. Фомичев сообщал из Тухолы, что «правовое положение интернированных в очень печальном состоянии», поскольку кроме польских властей они «имеют над собой целый ряд власть имущих командиров», «очень мало проявляющих заботу о нуждах интернированных». «Были случаи грубого обращения со стороны польских солдат», – сообщал Фомичев [852].