Борис Акунин - Между Азией и Европой. История Российского государства. От Ивана III до Бориса Годунова

Не менее тягостной проблемой, обострявшей болезненность отношений с братьями и висевшей над Василием вплоть до поздних лет, было отсутствие прямого наследника. В отличие от отца, щедро наделенного потомством, Василий Иванович очень долгое время оставался бездетен, притом что женили его молодым.

Роль ревностного оберегателя православия, которую взял на себя объединитель Руси великий князь Иван Васильевич, сильно ограничила матримониальный выбор. Сам государь нашел себе византийскую принцессу-эмигрантку, которая сделала вид, что никогда не переходила в католичество; старшему сыну с трудом сыскал дочь православного валашского господаря. Православных девиц венценосного статуса в Европе больше не оставалось. Подходящей невесты для Василия отец подобрать не сумел.

Сам-то Иван, будучи прагматиком, пожалуй, согласился бы ради политических выгод и на брачный союз с инославным домом, как он сделал, отдав дочь за католика Александра, но когда великий князь попробовал сосватать за наследника дочь датско-шведского короля Ганса, своего союзника, то получил отказ: принцессу не отдали за «схизматика». В конце концов, чувствуя приближение смерти и торопясь женить наследника, Иван III решил: раз нет родовитой невесты, пускай будет красивая и здоровая. Затеяли смотр, куда свезли множество девушек, причем не только из высшей знати – для великого государя все подданные теперь были одинаковы. В оправдание неслыханному событию сослались на византийскую историю: василевсы, не считая чужеземных царей ровней, часто выбирали себе жен на такого рода «конкурсах красоты».

Сначала был произведен отсев по внешней привлекательности. Потом повивальные бабки, гинекологи той эпохи, произвели еще один отбор, оставив только кандидаток, обладавших хорошими природными данными для деторождения. Окончательный выбор, видимо, сделал сам государь. Он велел сыну жениться на девице Соломонии Сабуровой, представительнице весьма скромного рода. Ей было пятнадцать лет, жениху – двадцать шесть. Произошло это в 1505 году. Карамзин высказывает правдоподобное предположение, что скупой Иван нарочно взял сыну жену похудородней, «чтобы иметь более способов наградить родственников невестки без излишней щедрости». С этого времени у московских государей войдет в обычай выбирать жен из собственных подданных, и часто – после обстоятельных смотрин.

Великокняжеских, а затем царских дочерей в редких случаях выдавали за кого-то из приближенных, но чаще они оставались старыми девами или стриглись в монахини.

Однако несмотря на придирчивый отбор по физическим параметрам и в первую очередь по потенциальной «плодоносности», брак Василия Ивановича потомства не дал. Не помогли ни дары храмам, ни паломничества к святыням, ни знахари с ведуньями.

При самодержавной системе правления эта сугубо семейная проблема превратилась в государственную и была чревата серьезным кризисом. Пассивный Василий так, вероятно, и молился бы о чуде до самой смерти и трон перешел бы к брату Юрию, но вдруг с великим князем произошло вполне обычное событие, которое тем не менее имело большие исторические последствия: уже пожилой, сорокашестилетний монарх влюбился. Его сердце покорила юная Елена Глинская, племянница литовского православного магната-перебежчика, о котором речь впереди. Дабы понравиться красавице, Василий Иванович совершил поступок неслыханной экстравагантности: на западный манер обрил бороду, украшение истинно православного человека.

Выбор великокняжеской невесты. И. Репин

На картине К. Лебедева мы видим Василия III без бороды

Должно быть, Елена разительно отличалась от русских княжон и боярышень, выросших в запертом тереме. Литовка была образованна, независима и по-европейски воспитанна. Карамзин высказывает следующее непатриотичное соображение: «Может быть, не одна красота невесты решила выбор; может быть, Елена, воспитанная в знатном Владетельном доме и в обычаях Немецких, коими славился ее дядя, Михаил, имела более приятности в уме, нежели тогдашние юные Россиянки, научаемые единственно целомудрию и кротким, смиренным добродетелям их пола».

И тут же пошли разговоры о том, что с бесплодной Соломонией надо развестись, чтобы держава не осталась без наследника. Угодливые бояре были за, говоря, что «неплодную смоковницу посекают и измещут из винограда», но высшее духовенство сомневалось. Прежде московские государи никогда не разводились. Артачилась и Соломония, не хотела идти в монастырь.

Примерно в то же время, столкнувшись с аналогичной дилеммой, английский Генрих VII ради развода с Екатериной Арагонской и женитьбы на Анне Болейн изменил конфессию всего королевства. Московскому государю было легче. Он склонил на свою сторону послушного митрополита, а Соломонию уличили в колдовстве (бедная женщина прыскала заговоренной водой государевы порты, чтобы вернуть мужнину любовь).

В ноябре 1525 года великую княгиню, несмотря на протесты, постригли и отправили в дальний монастырь.

Герберштейн рассказывает: «Она плакала и кричала, когда митрополит в монастыре резал ей волоса; а когда он подал ей куколь, она не допускала надеть его на себя и, схватив куколь и бросив его на землю, топтала его ногами. Иоанн Шигона, один из первостепенных советников, негодуя на этот поступок, не только сильно бранил ее, но и ударил плетью, прибавив: «Смеешь ли ты противиться воле государя и медлить исполнением его приказаний?» Когда Соломония спросила, по какому праву он ее бьет, он отвечал: «По приказанию государя». Тогда с растерзанным сердцем она объявила перед всеми, что надевает монашеское платье не по желанию, а по принуждению, и призывала Бога в мстители за такую несправедливость».

Уже через два месяца нетерпеливый Василий III сочетался браком с Еленой Глинской. Долгое время и этот союз не давал потомства. Когда все уже отчаялись, в 1530 году наконец родился сын Иван (будущий Грозный). Разумеется, поползли нелестные для государя и его жены слухи, будто ребенок не от Василия, но это не имело значения: наконец появился наследник. К тому же год спустя Елена родила еще одного мальчика – правда, глухонемого.

Долгое ожидание наследника, скандальный развод и неординарный брак, наконец запоздалое рождение сына – вот главная коллизия жизни этого не слишком яркого монарха.

В 1533 году Василий тяжело занедужил. В московском государстве болезнь государя означала кризис всей государственной системы, особенно если наследник не готов принять власть – а княжичу Ивану в то время было всего три года.