Борис Акунин - Между Азией и Европой. История Российского государства. От Ивана III до Бориса Годунова

Конечно, эта жестокость не идет ни в какое сравнение со зверствами Ивана Грозного. Громких казней во времена Василия не было, однако переменчивость и непредсказуемость его нрава приводила бояр и дьяков в трепет. Он награждал людей без особенных заслуг и так же вздорно отправлял их в опалу. Многолетний советник и наперсник государя боярин Иван Шигона-Поджогин, без которого Василий не принимал никаких решений, вдруг на несколько лет был посажен в темницу, а затем так же внезапно вновь оказался в фаворе.

Именно в ту эпоху в русский официальный обычай входит преувеличенная парадность (так называемая «показуха») как средство произвести впечатление на иностранцев. В дни церемониального въезда важных посольств в Москве закрывались лавки и базары, всех горожан заставляли выйти на улицы и даже сгоняли крестьян из ближних волостей; вперед ставили тех, кто получше одет. Пусть послы видят и расскажут у себя дома, как велик и могуществен русский государь. Наблюдательных иностранцев обмануть не удавалось, однако для организаторов действа важнее было понравиться своему государю.

Подобно отцу, Василий Иванович не мнил себя полководцем и еще меньше, чем Иван III, любил подвергаться военным опасностям. Бывало, что он выступал с войском в поход, но всегда оставался на отдалении от боевых действий. Герберштейну рассказывали, что во время нашествия крымцев государь пустился в бега и даже прятался несколько дней в стогу сена – скорее всего, это преувеличение и выдумка, но само хождение подобной сплетни свидетельствует о том, что великий князь отнюдь не слыл храбрецом. Надо сказать, что среди московских государей, начиная с Ивана Калиты, смельчаков и записных вояк не водилось (за исключением Дмитрия Донского, даже бившегося в рукопашной); ни один русский монарх не сложил голову на поле брани. В этом, как и во многом другом, отечественные властители следовали ордынскому обычаю. Еще Чингисхан завещал своим потомкам зря не рисковать жизнью и никогда не участвовать в сражениях, ибо в государстве ордынского типа гибель вождя означала крах всей системы.

Другой непривлекательной чертой Василия III было коварство. Уловка, с помощью которой он аннексировал Псковскую республику, фактически уже входившую в московское государство, но формально еще автономную, была недостойна законного и полновластного монарха.

Произошло это в 1509 году. Сначала Василий заменил любимого псковичами наместника князя Петра Шестунова-Ярославского на своенравного Репню-Оболенского, который нарочно стал притеснять горожан, очевидно, следуя полученным в Москве инструкциям.

Вскоре в соседний Новгород прибыл великий князь, и представители Пскова, конечно, отправились туда жаловаться на свои обиды. Василий милостиво их принял и сказал, что хочет разобрать все претензии к Оболенскому, для чего велит прибыть в Новгород всем недовольным.

Обрадованные и обнадеженные, псковичи отправили к государю большую делегацию, в которую вошли все лучшие люди города и выборные от народа. Во дворец пустили только именитых псковичей, а прочих оставили ждать снаружи. Сначала арестовали всю знать, а затем и простолюдинов.

После этого, в начале 1510 года, Василий поехал в Псков и проделал там этот фокус еще раз: пригласил к себе оставшихся бояр и купцов, дабы их пожаловать своей милостью, – и всех велел задержать.

С Псковом великий князь поступил так же, как в свое время его отец с Новгородом: переселил оттуда все высшее и все среднее сословие (до шести с половиной тысяч семей), таким образом оставив народ без вождей. Освободившиеся земли и дома были переданы московским служилым людям.

Если Иван III был скуп, то у его сына скряжничество доходило до патологических размеров. Отправляя за границу послов, он не давал им никакого содержания и заставлял экипироваться за собственный счет.

Дьяк Далматов, посланный с важным поручением к германскому императору, стал жаловаться, что у него нет средств на такую дальнюю и дорогостоящую поездку. Тогда государь отобрал у наглеца все его имущество, а самого отправил в дальнюю ссылку, где тот и умер.

Если послы привозили подарки, полученные ими от иноземных сюзеренов, великий князь велел показать дары и забирал себе всё ценное, обещая взамен пожаловать что-нибудь другое.

Это бы еще ладно, но случалось, что чрезмерное скупердяйство Василия приводило к серьезным политическим последствиям.

Московским дипломатам удалось склонить к военному союзу Тевтонский орден, готовый воевать с Польшей. Но немцам не хватало денег на снаряжение войска, и магистр Альбрехт Гогенцоллерн попросил золота, чтобы вывести в поле десять тысяч пехотинцев и две тысячи всадников. Дело для Москвы было выгодное: появился шанс победить давнего врага, да еще чужими руками. Но Василий сначала бесконечно долго торговался и тянул, а потом дал золота всего на тысячу солдат. Альбрехт пошел воевать с маленькой армией, рассчитывая на получение новых сумм. Однако ему послали денег только еще на тысячу пехотинцев. В конце концов видя, что силы неравны и настоящей помощи от русских нет, магистр заключил мир с королем Сигизмундом и принял польское подданство в качестве герцога прусского. Так Русь лишилась, а Польша приобрела важного союзника.

К перечню недостатков Василия III следует прибавить еще то, что он не любил утруждать себя государственными делами. «Великий Князь, как говорили тогда, судил и рядил землю всякое утро до самого обеда, после коего уже не занимался делами, – пишет Карамзин. – Любил сельскую тишину; живал летом в Острове, Воробьеве или в Москве на Воронцове поле до самой осени; часто ездил по другим городам и на псовую охоту, в Можайск и Волок Ламский».

Таков был человек, которому довелось править русским государством с 1505 до 1533 года.

Монарх был зауряден и пассивен, но его большая, молодая страна быстро развивалась, становилась богаче и многолюднее, приноравливалась к новым условиям. Национальное возрождение – мощный энергетический импульс к саморазвитию. Механизм, собиравшийся на протяжении ста с лишним лет, со времен Ивана I Калиты и запущенный Иваном III, пришел в действие. Сжатая пружина стала распрямляться, и теперь достаточно было ей не мешать. Василий и не мешал – этим займется его преемник Иван Грозный во второй половине своего долгого царствования.

В эпоху Василия Ивановича во всех сферах русской жизни происходили важные изменения – в силу объективных причин, вне зависимости от намерений и усилий самодержца.

Кропотливая, надолго вперед рассчитанная стратегия Ивана III по сбору русских земель еще какое-то время приносила свои плоды. Как Москва присоединила Псков, мы уже знаем: купеческая республика к 1510 году была так ослаблена, что отказалась от автономии безо всякого сопротивления.