Александр Маныкин - Всеобщая история

Занимавший с 1715 г. королевский трон Людовик XV, в отличие от просвещенных монархов Австрии, Пруссии, России, стремившихся модернизировать устои «старого порядка», тратил всю свою энергию на фавориток. Не удивительно, что государственные дела приходили во все большее расстройство. Падал и престиж Франции. Отражением этого стало ее серьезное поражение в Семилетней войне (1756–1763), в результате которого она лишалась большинства своих колониальных владений. Военная неудача, явный кризис абсолютизма настоятельно требовали проведения реформ. В последний период своего царствования (1770–1774) Людовик XV под давлением обстоятельств предпринял суматошные попытки как-то затормозить прогрессирующий кризис. Однако четкого представления о том, как этого добиться, ни у него, ни у его окружения не было, как не было и воли для проведения преобразований. Внутренние распри в правящей элите окончательно похоронили все эти планы.

Итак, к концу XVIII века возможности абсолютизма для поддерживания устоев «старого порядка» заметно сузились. Жить по-старому, ничего не меняя, становилось все сложнее. Чтобы держать ситуацию под контролем, приходилось содержать огромный государственный аппарат, с помощью льгот покупать лояльность аристократии, увеличивать расходы на армию как главный гарант безопасности страны. На все это требовалось все больше и больше денег. Обеспечить их приток могла только динамично развивающаяся экономика. Однако «старый порядок» с его жесткой, мелочной регламентацией всех сторон хозяйственной деятельности, многочисленными ограничениями, сковывавшими всю социально-экономическую сферу, препятствовал формированию рыночной экономики, которая только и способна обеспечить качественный скачок в развитии общества.

Попытки представителей просвещенного абсолютизма найти развязку накопившихся проблем за счет проведения отдельных реформ также не приносили желаемого результата. Жесткие каноны, на которых основывалось средневековое общество, плохо поддавались реформированию: в нем все было предельно взаимосвязано и взаимообусловлено и любая попытка как-то видоизменить какую-либо из несущих конструкций сразу же заметно подрывала устойчивость всей системы. В силу этого, реформы просвещенных монархов, снимая наиболее жесткие и устаревшие ограничения, несколько расширяя возможности для общественного прогресса, одновременно расшатывали основы того миропорядка, в который они пытались вдохнуть новую жизнь. Таким образом, и этот вариант развития пусть и не столь очевидно, как откровенно консервативно-охранительный, но тоже во многом исчерпал свои возможности.

К концу XVIII века в социально-политической и идеологической сферах накопилось уже немало симптомов, свидетельствовавших о том, что «старый порядок» переживает глубокий кризис. В 60-е годы XVIII века дало о себе знать еще одно новое явление, не вписавшееся в рамки «старого порядка», – начался промышленный переворот, готовивший тот экономический фундамент, на который в XIX веке стало опираться буржуазное общество. Промышленный переворот начался в Англии. И это не случайно. К середине XVIII века в этой стране уже существовала достаточно развитая по меркам того времени промышленность. Ее основой являлась мануфактура: на них производилась большая часть товаров. Однако этому типу производства свойственны жесткие внутренние ограничения, и к этому времени развитие мануфактур в Англии достигло своего пика. Возник вопрос: что дальше?

Предпосылки для перехода промышленного производства на более высокую стадию развития были подготовлены предшествующими событиями истории Англии. К этому времени там практически завершилась аграрная революция, оказавшая большое влияние на английское общество: с одной стороны, она стимулировала аккумуляцию капиталов, заметно расширяла емкость внутреннего рынка, с другой, вела к созданию широкого рынка наемного труда. Разделение труда на мануфактурах достигло к этому времени очень высокой степени и предельно упростило и специализировало отдельные производственные операции, что готовило почву для замены ручного труда на простейшие машины. Еще в первой половине XVIII века появились механические приспособления для подъема воды из шахт, летучий челнок в ткацком станке и некоторые другие. Однако в это время машины были скорее исключением из правил и еще не определяли лицо производства.

Промышленный переворот начался в легкой промышленности. Это не случайно. Там внедрение машин требовало меньших капиталовложений и приносило быструю финансовую отдачу. Приток дешевых и красивых индийских тканей диктовал производителям английских тканей необходимость резкого улучшения их качества. В 1765 г. ткач Джеймс Харгривс изобрел механическую прялку, в которой одновременно работали 15–18 веретен. В честь своей дочери он назвал ее «Дженни». Новое изобретение быстро завоевало Англию и неоднократно модернизировалось. Именно с ним обычно связывают начало машинного века.

Поток усовершенствований нарастал очень быстро. Важной вехой в этом процессе стало изобретение в 1784 г. паровой машины, которую можно было использовать практически на любом производстве. Резко расширило производственные возможности внедрение токарного станка. Новая техника очень быстро потребовала иной организации производства. На смену мануфактуре шла фабрика. Первые фабрики появились в Англии в 70-е годы XVIII века. В отличие от мануфактуры, основанной на ручном труде, фабрика была крупным машинным производством, рассчитанным на получение прибыли. Распространение фабрик ознаменовало собой начало перехода к индустриальной цивилизации.

Промышленный переворот имел не только техническую, но, что еще более важно, социальную сторону. В ходе промышленного переворота формировались два основных класса индустриального общества: промышленная буржуазия и наемные рабочие. Этим двум новым социальным группам предстояло найти свое место в старой социальной структуре и выработать модус взаимоотношений между собой. Это оказалось очень непростым делом, растянулось на многие десятилетия, и динамика данного процесса стала с середины XIX века определять основные параметры развития общества. В этом процессе можно выделить несколько весьма различных по своему содержанию этапов.

Уже на первом этапе (вторая половина XVIII – первая треть XIX века) промышленный переворот резко изменил весь социально-экономический облик Англии. Возникли крупные промышленные центры (Манчестер, Бирмингем, Шеффилд). К концу XVIII века уже четверть населения жила в городах. Бурно развивалась транспортная инфраструктура: по всей стране строилась сеть каналов, сооружались дороги с твердым покрытием. Завершилось складывание внутреннего рынка, который опирался на солидную промышленную базу. Именно в промышленном секторе создавалась теперь основная часть национального богатства. Естественно, что формирующийся слой промышленников стремился к тому, чтобы государство строило свою политику с учетом специфических интересов и этой фракции буржуазии, а не только торгово-финансовой элиты и старой аристократии. И если в период своего становления промышленную буржуазию удовлетворял лишь учет ее интересов в политике государства, то очень скоро она стала добиваться подчинения всей его политики своим запросам. Она начала открыто претендовать на власть.