Артем Драбкин - Мы дрались на истребителях

– Вы сказали, что «Кобра» с «мессером» на виражах может драться. Немцы вообще в бои на виражах лезли?

– Реже. Они больше использовали вертикаль. Набирали высоту и сверху атаковали. Или исподтишка снизу незаметно на фоне местности замаскироваться, подойти поближе и ударить, сзади-снизу. Скорость для этого обеспечивают, конечно. Если зависнет на этой же скорости, ему и конец. Так что можно сказать, грамотные летчики были. Достойные своих самолетов, своих задач. Это были не простаки и не тюфяки, которых можно было запросто сбить в любом воздушном бою. Не собьешь.

– Какие-то еще эпизоды, связанные с вашими победами?

– Было. В одном вылете двух сбил. Как я вам расскажу? Я зашел, сманеврировал, гляжу – он идет на бомбера, я подстроился, раз, ударил, и все. Как можно рассказать?! Это же воздушный бой, такая карусель, чтобы голова крутилась на 360°. Главное, в воздушных боях видеть, где противник. Вот в этом вылете было два боя. Сначала в одном районе, а потом, когда возвращались, нас перехватили, начался еще воздушный бой. Вот два «мессера» сбил в одном бою.

– Немцы на отходе, на подходе одинаково настойчиво атаковали?

– На всех этапах хорошо атаковали, а на отходе особенно пытались внезапно подкрасться. После боя группа растянулась – одного бомбера, может, подбили, он старался уйти, другие разошлись, нас растащили. Мы же еще сами себя должны защищать и их тоже, поэтому разделялась группа. А коль группа разделилась, уже легче к ней подойти внезапно и атаковать, сбить. Бдительность тоже падает после того, как цель поражена. Задание уже выполнили, возвращаемся домой, ура, ура! Так нельзя делать, если будешь так делать, то собьют.

– Где жили на аэродроме?

– В землянках на краю аэродрома поэскадрильно. Выскочил, тут стоянка самолетов, в самолет прыг, газы и все. Это в летнее время. Ночью, примерно с октября, нас устраивали в домах комсостава в поселке, немножко подальше, километра полтора от аэродрома.

– Что в это время делали, когда летать невозможно?

– Занимались теорией, изучали аэродинамику, технику, расчищали самолеты, потому что там такая пурга бывает, что надо всем работать. Ну и находились в готовности – светлое время хоть немного, но было. Ночью мы не летали. Боевых действий не вели. Один раз только слетали в ночное время, садились под прожекторами. Какая-то цель была, немецкие корабли зашли в район Печенги. Мы взлетели, начались сумерки, в сторону суши, если смотреть, не видно ничего. «Пешки», пикировщики, летали. Чтобы держаться около них, надо их видеть. И вот мы с той стороны суши смотрели на море, где небо видно, и так держались. Если бы там появились истребители, то мы ничего не могли бы сделать. Локаторов у нас не было. Все внимание концентрировалось, чтобы нам удержаться строем, вместе, не рассыпаться. Один или два раза мы так летали. Вернулись нормально. Почти зенитки там не стреляли. Они отбомбились, как положено, развернулись и пришли домой.

Летный состав 255 ИАП отдыхает между полетами

– Немцы в полярную ночь бомбили Мурманск?

– Бомбили. Когда мы прилетели, он уже почти до основания был разбомблен. Все постройки там в основном были деревянные, дома двух-, трехэтажные, они этими зажигалками его засыпали еще до нашего прилета. Разведчики ночью ходили и тоже капали бомбочками. Прилетит, бросит. И на наш аэродром разведчики бросали. Бух-бух, ложись.

– Женщины в полку были?

– Были связисты.

– Романы были?

– Целовались иногда. Танцев сначала не было. Потом в 1943 году мы стали называться офицерами. В это время начали строить Дома офицеров. Нормальный был Дом офицеров, с хорошим танцевальным залом, кафе, бильярдная в Ваенге. Зимой мы туда ходили часто, летом не ходили – всегда в готовности. В выходные ходили. В принципе в неделю раз или два объявляются танцы в Доме офицеров. Это в темное время, в зимнее время.

– Как вообще время коротали?

– Кто письмо пишет, кто дремлет, кто рисует. Играли в шахматы и домино. Карты презирались. Анекдоты рассказывали, жили нормально.

– Когда лучше, зимой или летом?

– Зимой. Меньше потерь. А летом все время на боевом дежурстве, круглые сутки. Ночи же летом не бывает на Севере, там все время солнце, если нет облаков, все время светло. Поэтому постоянно боевая готовность номер 2. Зима – это время отдыха. В 1943, 1944 годах летом организовали 10-дневные дома отдыха. В готовности не находишься, ни о каких боевых заданиях не думаешь. В основном там спали, ели, играли на бильярде, танцы, отвлечены от боевых действий. Аналог полярной ночи в летнее время. Туда попадали по графику. Кто больше боевых вылетов – того первого. Бывают летчики, у которых состояние здоровья немножко похуже, нужно отдохнуть. Кто-то пришел после сбития. Но в принципе там были все по 10 дней.

– Вас всего сбивали два раза?

– Да. Оба раза на «ЛаГГе».

– У вас «Кобры» были с 20-мм и 37-мм пушками. Какая лучше?

– 20-мм, у нее выше скорострельность, но и она уступала ШВАК по этому параметру.

– На одну гашетку выводили?

– Нет. Две гашетки. У пушки одна, у пулемета другая.

– В полку могли быть приписки? Были люди, которые могли приписывать себе победы?

– Это невозможно. Как можно приписать? Враньем заниматься? «Капитан-лейтенант» в гвардейском полку был. Такой пожилой уже. Говорят, что он приписывал. Его звали «капитан-лейтенант». Он был капитаном, а потом его разжаловали, по-моему, за пьянку. И его начали называть капитан – лейтенант. Слух такой был. Говорит: «Я сбил 4 самолета». Ему говорят: «Нет же подтверждения». – «Мало, что нет подтверждения. Моя жена знает, что я сбил и все. Я ей написал, значит, я сбил». Это отдельный случай. Такой веселый мужик был. Пожилой. Мы против него были мальчишками. У нас в полку мне такие факты не известны. Фотокинопулеметы у всех стояли уже на «ЛаГГах». Там не соврешь. Там фотографируют. Видно дальность, расшифровку. Когда говоришь, что сбил. У нас был начальник фотослужбы. После вылета эти кассеты забирал, проверял. Кто говорил – сбил, он смотрел. Он мог определить дальность стрельбы, видеть, по какой цели стрелял. Тут особенно не соврешь. Потом зрительный контроль группы.

– Таран у вас в полку был, Чиликов таранил.

– Я был на земле, в этом вылете не участвовал. Это был мой командир звена. Был налет на Мурманск. Подняли группу нашего полка, ведущим был Чиликов. Вступили они в бой, когда немцы уже Мурманск прошли и приблизились к нашему аэродрому. Причем, они летели на небольшой высоте. Стрелок бомбардировщика подбил Чиликова во время атаки. Он этот бомбардировщик сбил. Этот подбитый бомбардировщик ушел, прошел с дымом мимо нашего аэродрома, потом где-то врезался. Он, видимо, пытался спасти самолет Выпрыгнул на малой высоте и не успел раскрыть парашют. Ударился о землю и умер. Говорили, что у него кончился боезапас, что он таранил этот бомбер. Но сам погиб из-за того, что была малая высота. Он умер не сразу, какое-то время был жив. Вроде успел сказать: «Я умираю, берегите Родину». Такие были разговоры.