Артем Драбкин - Мы дрались на истребителях

Сначала мы летали на Як-1, потом на Як-7, а в конце 1944 года наш полк получил Як-9л, истребитель-бомбардировщик, бравший на внутреннюю подвеску 400 килограммов бомб. Сначала получили эскадрилью самолетов «Малый театр фронту», а чуть позже эскадрилью «Москва».

Вот на нем летать – это тяжелая работа. Ведь самолет не бронированный, а нам все время давали аэродромы штурмовать, которые немцы прикрывали зенитками и истребителями.

Мы завидовали даже штурмовикам. Та же работа, но у них хотя бы бронекорпус. А после того как бомбы сбросили, мы еще должны сопровождать, вести воздушный бой. Бывало, бомбы везешь, а тебя атакуют. Что делать? Приходилось сбрасывать бомбы, закрывать люки и вступать в воздушный бой. Один раз у меня люки не закрылись, а нас атаковали «фокке-вульфы», так и пришлось вести бой с открытыми люками.

Помню, мы ходили штурмовать аэродром Хайлигенбаль южнее Кенигсберга. Я вел группу – 12 истребителей. У нас была погода нормальная, а когда подходили к аэродрому, облачность прижала нас до высоты 100 метров. Я принял решение пройти через залив Фриш-Гаф и зайти на аэродром со стороны немцев. Прошли, а там облачность еще ниже. Летим метров на 50 – задание-то надо выполнять. Бомбы сбросили с горизонтального полета. Немецких самолетов было много – не промахнешься (обычно же мы бросали с пологого, градусов под 30, пикирования). Нас никто не атаковал. Вернулись, доложили о выполнении. Разведка передала, что вылет удачный – сгорело несколько самолетов. Но из этого вылета не вернулся Слава Иванов. Видимо, «эрликоны» сбили.

– Как вам Як-9л с точки зрения устойчивости?

– Нормально. Конечно, это не истребитель, когда он с бомбами. С бомбами мы летали аккуратно – взорваться могут. Могут и подбить – попадет зенитный снаряд – все взорвется. Брали их 400 килограмм, причем возили и ФАБы, и ПТАБы – в зависимости от цели.

В Восточной Пруссии в феврале – марте 1945-го я шестеркой сопровождал бомбардировщиков Пе-2. На высоте примерно 2500 метров нас атаковали «Фокке-Вульфы-190». Ведомым у меня шел Коля Раменский (Раменский Николай Андреевич, лейтенант. Воевал в составе 168 ИАП. Всего за время участия в боевых действиях выполнил около 100 боевых вылетов, в воздушных боях лично сбил 3 самолета противника. Погиб в авиакатастрофе в апреле 1945 г. – Прим. М. Быкова.). Истребители «Фокке-Вульф-190» были выше метров на 300 и атаковали нас с пикирования. Немецкие летчики до последнего дня дрались здорово. Мы пошли навстречу. Завязалась такая карусель… Раменскому в хвост зашел «Фокке-Вульф-190», попал в бронестекло, но не пробил. Он хоть и с трудом, но держится, из боя не выходит. Наша четверка осталась наверху, а я начал крутиться с одним «фокке-вульфом». Я уже почти зашел ему в хвост, он ушел переворотом. Мы снизились до высоты примерно 500 метров. Осталось подвернуть еще градусов на 30, и я был бы у него в хвосте, а там уже все, там он уже не выйдет. И уже на этой высоте он опять уходит переворотом, я его догоняю. И он прямо с пикирования входит в воду. Я выхватываю свой истребитель, посмотрел, не выныривает ли немецкий летчик – нет. Раменский пристроился, и мы вернулись.

У самолета Як-9л летчики 168-го ИАП. Слева направо: Николай Галецкий, Иван Хальченко, Александр Ивановский по прозвищу Пан

– Как погиб Раменский?

– Мы стояли на аэродроме у населенного пункта Иургайтшен в Восточной Пруссии. Я должен был вести эскадрилью на боевое задание. Погода была паршивая, поэтому взлетали по одному. Он, как ведомый, взлетал за мной. Когда я сделал первый разворот, обернулся, но не нашел его. Уже на земле мне сказали, что после взлета он, решив пристроиться как можно быстрее, заложил слишком крутой разворот, сорвался в штопор и разбился.

– Сколько делали вылетов в день?

– Все зависело от погоды: 3, 4, 5 вылетов в день. Помню, у нас был денщик эскадрильи. Старик. Ну какой старик? Лет пятидесяти, но для нас, двадцатилетних пацанов, – старик. И вот он нас будит рано, часа в четыре-пять. Выходим на улицу – все небо затянуто облаками. Мы ему: «Саватеич, ну чего ты нас разбудил? Видишь, облака. Буди нас только тогда, когда увидишь звезды». В следующий раз нас будит: «Товарищи летчики, подъем. На небе звезды». Встаем. Выходим. На небе три звезды, остальные затянуты облаками: «Саватеич, ты в следующий раз их считай. Насчитаешь больше двадцати, тогда буди». После этого он будил нас так: «Товарищи летчики, подъем. На небе двадцать семь звезд».

Конечно, количество вылетов и от задания зависит. Если глубокая разведка, то получался один вылет в день. Пока туда-обратно сходишь – полтора часа. В районе Инстенбурга пришлось, помню, садиться у «Нормандии-Неман». Лечу, горючее на исходе. Прохожу аэродром и вижу раскрашенные самолеты, думаю – немцы. Снизился метров до 50 – нет, «яки», но разрисованные – французы. Сел. Подбегает техник: «Что такое?» – «Бензин кончился». Подошли летчики. А мы на Смоленщине стояли на одном аэродроме, в футбол с ними играли, выпивали, на танцы ходили. Девиц, правда, мало было – в полках их почти не было, а местные не появлялись.

У них в полку потери большие были. Они поначалу гонялись за немецкими самолетами. Бросали сопровождаемые группы. Наши бомбардировщики, особенно штурмовики, не очень-то хотели, чтобы французы их сопровождали. Заправили, и я улетел к себе на аэродром.

– Летали с орденами?

– Я – да. Некоторые летали без орденов. Помню, жарко было, а нам надо перебазироваться. Один из летчиков положил гимнастерку с орденами в кабину, а при заходе на посадку, когда он фонарь открыл, ее вытащило. Потом, когда война закончилась, восстанавливать эти ордена – ужас! В начале марта к нам пришел Аполлонин Коля. Я хорошо помню, что на груди у него висела Звезда Героя. Нам только странным показалось, что он ее то снимал, то надевал. Ты говоришь – он не Герой Советского Союза?! Теперь понятно… Тогда возникли подозрения, но он был старше нас, как он представлялся, «герой Балтийского неба», и спрашивать его было неудобно.

– Кого сложнее сбить: истребитель или бомбардировщик?

– Истребителей было сложнее сбивать, у бомбардировщика маневренность меньше. Из истребителей все-таки тяжелее сбить «Фокке-Вульф-190». У него скорость больше, маневренность лучше, вооружение лучше, чем у «мессера». Впереди у него двигатель воздушного охлаждения – это почти броня, и сзади броня.

С немецкими бомбардировщиками приходилось вести бой только один раз – мы их атаковали на аэродроме на взлете. Тогда ходили на свободную охоту четверкой. Это хорошая работа. Набираешь высоту 5-6 тысяч. Ходишь, высматриваешь. Отвечаешь только за себя, а когда прикрываешь, не дай бог собьют кого из группы – будут разбирать, как да почему. Правда, обычно летчиков командиры в обиду не давали…