Сергей Бурин - Всеобщая история. История Нового времени. 8 класс

На телефонной станции

Значительно выросла в XIX в. социальная мобильность и в среде тех, кто продолжал искать счастья на родине. Окончательная ликвидация сословных ограничений, расширение и укрепление круга буржуазно-демократических свобод, не очень быстрый, но стабильный подъём уровня жизни создавали благоприятные условия, при которых энергичные и предприимчивые люди могли принципиально изменить своё имущественное и социальное положение. Конечно, рабочему или крестьянину было гораздо сложнее попасть в верхи общества, чем тем, кому это практически гарантировалось родством или солидным капиталом.

Почему взрыв социальной мобильности произошёл в XIX в.? К каким изменениям в экономике и обществе он привёл?

Серьёзные политические и экономические изменения в жизни общества, произошедшие к началу XX в., не могли не отразиться и на сознании человека индустриальной эпохи. Он всё яснее стал понимать свою ответственность не только за собственную жизнь, но и за судьбы общества. Развитие транспорта и различных систем связи способствовало восприятию человеком мира как единого организма.

Этому же помогало и постоянное расширение и углубление потока информации. К началу XX в. широкие массы населения могли получать сведения об интересующих их событиях (например, о ходе Англо-бурской войны или о результатах президентских выборов в США) едва ли не одновременно с очевидцами этих событий. Владельцы газет торопились как можно быстрее, опережая конкурентов, донести все важные известия до своих читателей.

Статуя Свободы в Нью-Йорке. Дар Франции американскому народу. Скульптор Ф. Бартольди

Вместе с расширением кругозора у человека эпохи индустриальной цивилизации менялось и качество его сознания: оно становилось более гибким, более чутким к «чужим» точкам зрения, позициям, теориям, о которых примерно до середины XIX в. знал лишь весьма узкий круг лиц. Прежнее безразличие значительной части общества к важнейшим явлениям жизни (политике, идеологии и пр.) создавало своего рода пропасть между основной массой населения и теми, от кого в той или иной степени зависели судьбы десятков, а порой и сотен миллионов людей. И это нередко позволяло властям государств действовать (а мыслителям – творить) вопреки интересам общества.

В течение XIX в. это положение последовательно изменялось. Государство шаг за шагом как бы передавало свои полномочия обществу, которое всё в большей мере становилось гражданским, т. е. способным к самостоятельной активности. Конечно, для этого были необходимы достаточно высокая зрелость и сознательность общества, его готовность взять на себя часть той ответственности, которая прежде лежала на государстве, на профессиональных политиках.

Разумеется, в каждой стране, в каждом обществе этот процесс развивался по-разному. Там, где демократические права и свободы появились и укрепились раньше, население быстрее реагировало на изменения в конкретной стране и в мире в целом. В тех же государствах, где права и свободы народа ограничивались либо им не уделялось должного внимания, возникал раскол между властью и значительной частью общества. Уровень общественного сознания в таких странах, как правило, был недостаточно развитым, оно нередко подвергалось воздействию примитивной радикальной пропаганды.

В каких странах в XIX– начале XX в. сложились наиболее благоприятные условия для возникновения зрелого гражданского общества? С чем это было связано?

Духовный мир человека в условиях индустриальной цивилизации в течение XIX в. стал неизмеримо богаче. Изменения в сознании людей, о которых мы только что говорили, вызывали у них желание получать больше информации и активнее участвовать в жизни общества. Эти изменения привели и к тому, что всё больше людей стремилось приобщиться к новым философским и научным идеям, сопоставить их с собственными взглядами, которые становились более зрелыми и осмысленными. Этому способствовали реформы в области образования, проводившиеся во многих странах.

В то же время и сами идеи, теории и учения становились понятнее и доступнее людям. Современники были буквально потрясены работами английского естествоиспытателя Чарлза Да́рвина (1809–1882): ведь из них следовало, что человек вовсе не был сотворен Богом по своему образу и подобию. Дарвин, о теории которого продолжают спорить и в наши дни, утверждал, что человек был создан силами природы и произошёл от высокоразвитого животного – обезьяны. Конечно, многие современники приняли новую теорию в штыки: кому же захочется признать мохнатое сгорбленное существо своим «родственником»!

Чарлз Дарвин

Ещё большее неприятие вызвали труды Зи́гмунда Фре́йда (1856–1939). Этот австрийский врач-психиатр создал теорию психоанализа, позволяющую заглянуть в самые потаённые уголки человеческой души. К возмущению многих, Фрейд увидел там примитивные страсти, вновь напомнившие о родстве человека с животным миром. Основываясь на многочисленных опытах, Фрейд показал, что в глубине человеческого разума скрыто подсознание – «кипящий котёл инстинктов», – которое подчиняется только стремлению к бесхитростным удовольствиям. И поэтому в сознании человека идёт постоянная борьба между разумным началом и животными инстинктами.

Исследования Дарвина, Фрейда и других учёных, казалось бы, развенчивали все прежние ценности. Но они помогали людям по-новому осмыслить привычные понятия, критически взглянуть на свои страсти и инстинкты, чтобы сдерживать и контролировать их. На рубеже XIX–XX вв. это стало особенно важным, так как изменения в сознании человека не всегда оборачивались пользой для общества. Довольно широкое распространение получили неверие в разум и прогресс, эгоизм и даже нигили́зм (т. е. отрицание всего, всех культурных, моральных и прочих ценностей).

Некоторые мыслители в той или иной форме давали понять, что к началу XX в. европейская цивилизация, добившись предельных успехов, переживала тяжёлую болезнь, подобно тому как в конце даже самой яркой жизни всё равно наступает смерть. Именно такую картину рисовал в своём главном труде «Закат Европы» видный немецкий философ О́свальд Шпе́нглер (1880—1936). Но время показало, что «закат» был только кажущимся. Кризисные явления в политике и экономике, в настроениях общества не стали определяющими для его развития и в целом успешно преодолевались.