Александр II - Время великих реформ

В Америке же никакого затруднения представиться не может. Я и с своей стороны осмеливаюсь присоединить мое ходатайство к этой просьбе Путятина. Мне кажется, что, раз решившись пожертвовать 30000 для одного приобретения секрета, Ты не откажешь в этой же сумме для самого заказа, который гораздо важнее.

С нетерпением буду ждать Твоего ответа. Завтра отправляюсь с визитом в Осборн к королеве. Обнимаю тебя и милую твою Марию от всей души с сегодняшним ее днем рождения. У нас был по сему случаю общий салют, в котором принимала участие и Английская эскадра.

Пользуюсь отъездом Строганова [316], чтобы написать тебе несколько слов. Прежде всего, искренно благодарю тебя, любезный Костя, за милое письмо твое из Копенгагена, и в особенности за последние слова, которые меня глубоко тронули.

Да сохранит Бог нам навсегда нашу взаимную дружбу и обоюдную доверенность и да подкрепит он твои моральные и физические силы.

Ты хорошо сделал, сказавшись больным в Копенгагене, чтобы избегнуть неприятной встречи с известною ведьмою. Радуюсь, что ты доволен «Светланою» и началом пребывания твоего в Райде. Надеюсь, что морские ванны принесут тебе желанную пользу.

Поездка наша в Гапсаль [317], благодаря Бога, хорошо удалась, и 7 дней, там проведенных, были для меня отдыхом. На «Штандарте» мы расположились весьма покойно, но идя туда при сильном противном ветре, нас порядком покачало, а меня, разумеется, и укачало, напротив того, на обратном пути мы имели самую благоприятную погоду.

26 и 27 Санни обедала у нас с детьми. Вечером мы перебрались сюда до пятницы, т. е. до 31 ч[исла]. Покуда я черезвычайно доволен всем, что видел.

Нового, впрочем, ничего нет.

Жена тебя обнимает тоже.

Любезнейший Саша!

Вот уже одна неделя нашего пребывания прошла, и остается нам прожить еще три. Хотя здесь очень мило и приятно, но Ты понимаешь, как меня тянет домой, и я уже считаю дни, когда можно будет окончательно сняться с якоря. Жизнь наша здесь весьма однообразна. По утрам я работаю, потом купаемся, несмотря ни на какую погоду, и после этого почти все время остаемся на воздухе, гуляя раза три или четыре в день, все пешком. Чувствую я себя весьма хорошо, так что уже польза очевидна.

У королевы я уже был один раз с визитом, а в другой раз за обедом. И она, и Принц Альберт были весьма милы, разговорчивы и любезны, так что большая разница против приема 1857-го года. И вообще, все англичане, которых я до сих пор видел, весьма учтивы и любезны. Мери приезжала сюда на один день вместе с Марусей, чтоб видеть Королеву и чтобы со мною повидаться. Мы почти целый год друг друга не видали et notre revoir a е́tе́ très tendre [318].

Дня три тому назад наша Средиземная Эскадра Истомина отправилась в Кронштадт. Перед этим я ей делал общее учение и был весьма доволен, видно, какую пользу принесло им заграничное плавание. Наши моряки не нахвалятся здешним приемом. Зато и они себя примерно ведут на берегу. Матросов увольняли гулять беспрепятственно, и на них не было ни одной жалобы, ни одной истории. Удивительный народ, наши матросики! Невозможно их не любить, когда ближе их узнаешь.

На наступающей неделе я намерен осмотреть Портсмутское Адмиралтейство [319], которого 12 лет не видал, а потом съездить дня на три в Лондон.

Прощай, любезнейший Саша. Обнимаю Тебя и Марию от всей души.

Благодарю тебя, любезный Костя, за письмо твое из Райда от 27/8 ч[исла]. Радуюсь, что ты благополучно совершил твое путешествие и остался доволен «Светланою» и первым приемом твоим в Англии. Письмо это я получил во время маневров 4/16 ч[исла] в Гастилицах, где мы обедали с женою.

Все эти знакомые места мне очень напомнили прежние годы и бесценного нашего Папа́. В Дятлицах я стоял на том самом месте, где столько раз стояла его палатка. 6/18 ч[исла] мы праздновали в Ропше, а вчера маневры начались около […]. С одной стороны командовал Ген[ерал] Корф [320], а с другой – Гильденштубе [321], и я всеми остался совершенно доволен, при этом погода нам чрезвычайно благоприятствовала и после осенней сделалась опять летнею.

6-го же числа мы были обрадованы известием с Кавказа о совершенном покорении Искерии, Дагестана и Аварии и почти без кровопролития, кроме на геройской переправе Ген[ерала] Врангеля [322]чрез Аварское Койсу. Шамиль, оставленный всеми, бежал с сыном, как полагают, в Гуниб, к стороне Лезгинской линии, которая одна еще нам не покорилась.

Этим славным результатом мы обязаны умным распоряжением Барятинского и совместно [323]му действию Ген[ерала] Евдокимова и Врангеля. Первого, равно и Милютина [324], сделал я Ген[ерал]-Адъютантами, а Врангелю – 3-го Георг[ия]. Весьма рад, что Путятину удалось достать подробное описание пушки Армстронга и совершенно согласен на заказ таковой в Америке на сумму, предназначавшуюся для покупки секрета.

Послезавтра 10/22 ч[исла] намерен осмотреть в Кронштадте обе заграничные эскадры, 11/23 назначен большой парад в Кр[асном] С[еле], после чего мы перебираемся в Цар[ское] С[ело]. 16/28 отправляюсь в Москву, а к 25/6 буду назад.

При обратном твоем следовании чрез Копенгаген надобно будет тебе непременно сделать визит Королю, где бы он ни был в окрестностях, ибо иначе мы рискуем с ним совсем перессориться. Из депеши, нами полученной после твоего проезда, видно, что он серьезно обиделся, и опасаются дурных последствий для членов королевской фамилии, у которых ты был и которые тебя так ласково принимали.

Нового, впрочем, ничего нет. Санни и детей твоих я не видел с прошедшего воскресения.

Мы с женою обнимаем тебя от всего сердца.

От всей души благодарю Тебя, любезнейший Саша, за милое письмо Твое от 29-го Июля, которое я здесь получил 5-го Августа.

В продолжение этой недели у нас ничего не произошло достойного замечания. Наш скромный образ жизни и ежедневные купания по-старому продолжаются регулярно, и, признаюсь, довольно скучно, так что крепко-накрепко тянет домой, а еще остается две недели.