Николай I - Мое самодержавное правление

На первых порах отдание чести не обошлось без комичных сцен и недоразумений, так, например: один студент, возвращаясь с лекции, нес под мышкой несколько книг и тетрадей; встретив в это время генерала, он поспешил сбросить с плеча шинель, причем книги рассыпались, а с ними вместе и шинель упала на тротуар. Рассмеялся генерал, рассмеялся и студент.

Вот и другой случай: шли три студента по Адмиралтейской площади, вдруг нагоняет их государь. Ни один из молодых людей не отдал ему чести, потому что никогда его не видали и не имели понятия о различии формы генералов от других офицеров. Приказав остановить сани, государь подозвал к себе виновных и заметил им, что они не исполняют высочайшего повеления отдавать честь генералам.

Молодые люди оторопели, а один из них, худой, долговязый немец, растерянно спросил: «А разве вы генерал?» Государь усмехнувшись отвечал, что они скоро узнают, кто он, и вместе с тем отправил их на адмиралтейскую гауптвахту. Вечером того же дня несчастных юношей потребовали в Зимний дворец, где сначала накормили отличным обедом с вином, а затем дежурный флигель-адъютант привел их в кабинет императора.

«Ну! Надеюсь, что вперед вы меня уже узнаете, – сказал государь, – а теперь ступайте домой, но понимайте, что ежели я сравнял вас с офицерами, то и требую от вас того же чинопочитания. Передайте мои слова своим товарищам, прощайте!»

Почтеннейший друг Василий Иванович, простите, что так долго не отвечал вам на ваше письмо, полученное мною в Неаполе. Там мне некогда было; причину, которую вы узнаете из письма моего к А. И. Крутону, а, возвращаясь в Рим, остановился к вам писать до результата посещения государя императора Николая Павловича, приехавшего в Рим 1 (13) декабря в 4 часа пополуночи.

В этот же день в 11 часов его величество отправился с визитом к папе, в казацком мундире, а оттуда, переодевшись у себя, поехал в Ватикан, в самую церковь Петра. Мне дали об этом знать. Я тотчас же туда поехал, предварительно сказав пенсионерам быть непременно там же.

Так как господин Киль совсем нисколько не заботился о них, то я и взял на себя право представить их императору. Приехал я туда, когда государь был уже там, в сопровождении антиквария [362]Висконти, приставленного ему в чичероне [363], и всей свиты, приехавшей с ним из Палермо.

Он был в это время у гробницы св. Петра, внизу. Я стал перед самым выходом, чтоб непременно попасться ему на глаза, поставив всех пенсионеров вместе в стороне. Тем удобнее было мне там распределиться, что народу было очень мало и почти никто из присутствующих итальянцев не подозревал в нем сильного монарха России. Как я предполагал, так и случилось.

Государь, только что вышел наверх, обратил свой взор на меня, остановился и, протянув руки вперед, сказал:

– Что я вижу! И ты здесь; какими судьбами?

Потом подошел ко мне, подал руку и крепко пожал.

– Как я рад, – продолжал он, – что с тобою здесь встретился.

Я, поблагодарив государя за милостивое ко мне внимание, спросил у него позволение представить ему наших пенсионеров.

Он, обратясь к ним, сказал:

– А, это наши? Рад вас видеть. Что – не ленятся? – И на мой ответ, что – нет, сказал: – Мы это увидим и определим.

Потом взял меня через плечо и продолжал говорить:

– Я рад, что тебя вижу, очень рад; у меня много тебе будет работы; пойдем со мною.

Дорогою спрашивал меня, был ли я в Палермо, и на отрицательный мой ответ сказал:

– Так ты, стало быть, ничего не видел. Поезжай в Палермо, да поезжай непременно; ты увидишь чудо.

Сказал мне, что в Неаполе ему лучше всего понравилось это в монастыре St. Ignazio образ снятия со Креста Спасителя, работы Espagnioletta Ribera. Ее копирует один из ваших пенсионеров. Я сказал, что это поручение сделала ему академия.

– Я рад, что угадали мою мысль, я ее беру себе.

Тут продолжал рассматривать церковь; поручил мне сделать копию с некоторых картин, заказать мозаик и сделать рисунки с мозаичных украшений.

С этих пор я должен был быть при всех его поездках по всем местам, посещаемым им, и быть возле него при осмотре им достопримечательностей как по Ватикану, так и по церквам и мастерским, и везде его величество адресовался ко мне и мне поручал все заказы, которые угодно было ему делать; несмотря на то, что директор здешних пенсионеров был тут же, с ним он вовсе не говорил ни слова во всех его поездках. Государь во все время своего здесь пребывания был ко мне очень милостив и ласков.

Его величество посетил церковь Петра [364]и не один раз посещал все галереи Ватикана, все главные капеллы, библиотеку, музеумы и сад папы. В разные дни выезжал всякое утро в 11 часов и возвращался к себе в 4 часа, а иногда и позже. Государь был просто неутомим, рассматривая Рим, и видел и рассмотрел с большим вниманием в пять дней то, чего не рассмотреть и в две недели.

Осмотрев совершенно весь Ватикан, он был в церкви St. Pietro in Vincoli; в экспозиции иностранных художников, в базилике St. Maria Majiori; в Теоне; Maria di Angelo, что в термах Диоклетиана; St. Giovani Salerаno; St. Pauli, за городом; в Пантеоне; термах Каракаллы; palazzo di Cosari; villa Albani; Колизее; в ателье иностранных художников-скульпторов: Wolf, Imhof, Bien-aimе́, Fincli, Tanerani, Fabris, – и везде были заказы.

Сказав о приезде государя в Рим, о его здесь пребывании и действии в отношении к иностранному, буду теперь говорить о том, что касается академии, а стало быть, и всем нам так близко к сердцу, – о наших пенсионерах. Начну с того, что ужасные слухи насчет поведения наших пенсионеров распространены в Петербурге, и – как здесь получены некоторые известия, – будто бы есть и донесение г. Киля об их лени и распутстве, – совершенно несправедливы, о чем с подробным отчетом занятий, работ и поведения при сем имею честь препроводить рапорт к его высочеству нашему президенту (герцогу Максимилиану Лейхтенбергскому).

Ежели господа пенсионеры, приезжая в Рим, не вдруг принимаются за работы, так это потому, что первые месяцы они должны осмотреться и приноровиться к новому своему положению, а особливо, когда здешнее теперь их начальство ни малейше не заботилось о них и не только не искало облегчить им тяжелый переход их из отечества в совершенно чужую им страну, а, напротив, как вы увидите впоследствии, вовсе не хотело знать их.

А что они вовремя начали свои работы и не ленились – вы увидите также ниже. Насчет же дурного их поведения и безнравственности их, донесения, ежели они есть, так же, как и слухи, – тоже ложны, что вы тоже увидите в последствии моего письма.