Николай I - Мое самодержавное правление

Но думаю, что с этим и выгодное время года будет утеряно в ущерб здоровья войск; впрочем, осторожность может нас поневоле к сему принудить. Итак, все зависеть будет от того, что ожидать можно от Австрии, что ты скорее нашего узнаешь.

Последние известия из Вены подают некоторую надежду на более благоразумный образ действий и на полный нейтралитет по примеру Пруссии – но уверенности в том еще не имею, и потому неизвестность эта крайне меня связывает в разрешении дальнейших действий.

Это же положение Австрии лишит меня всякой надежды на содействие сербов, разве успехи греческого восстания не воспламенят славян до того, что они пренебрегут угрозами Австрии и подымутся без нас. Все это быть может, но нельзя на это рассчитывать и еще менее основывать наши действия.

В знак моей особой благодарности за твою верную и отличную службу и того искреннего уважения и дружбы, которые к тебе имею, желаю, чтоб изображение того, которому ты оказываешь столько услуг, было с тобой неразлучно, как знак его признательности.

Жена тебя поздравляет со славным успехом. Поспеши представить к награде отличившихся. До приезда князя Варшавского пиши мне по-прежнему. Нашим всем поклон.

Душевно обнимаю. Бог с тобою. Твой искренно доброжелательный

Считаю нужным тебя уведомить, любезный Меншиков, что я приказал, для скорейшего усиления способов обороны Крыма, направить в тебе сейчас всю резервную бригаду 14-й дивизии; желаю, чтобы ты назначил ее собственно для обороны Кинбурна и Севастополя с тем, чтоб, в случае нужды и до прихода 16-й дивизии, ты мог бы употребить 1-ю бригаду 14-й дивизии для полевых действий вне Севастополя, в особенности для занятия теснин, ведущих от Феодосии вовнутрь края, в тылу Севастополя [264].

Вместе с тем, чтоб елико возможно ускорить приход хотя части 16-й дивизии, я приказал головной бригаде следовать на подводах, что, надеюсь, ускорит ее прибытие почти двумя неделями, т. е. что прибыть могут к 15 апреля.

Атаки или форсирования входа в Севастополь с моря не опасаюсь и почти что желаю, ибо надеюсь на милость Божию, что отобьемся славно.

Не думаю, чтоб и высадка вблизи Севастополя была опасна, ибо другого к сему места не знаю, как по дороге в Бахчисарай под высотой, где Северное укрепление. Да и тут надо будет подыматься на высоту и брать штурмом укрепление, что даром не обойдется.

Гораздо опаснее высадка в Феодосии или у Алушты, ибо, ежели не остановить неприятеля в дефилеях , он может беспрепятственно взять рейду в тыл, и флот наш без действия пропадет.

Потому полагаю, что надо будет всеми силами стараться воспрепятствовать ежели не самой высадке, то по крайней мере следованию чрез дефиле на Симферополь и далее к Инкерману.

Но ежели и сие не удастся, тогда надо решиться сейчас флот вывесть в море и, обогнув юго-западный мыс Крыма, хотя с неравными силами, идти атаковать флоты у Феодосии, на смерть или победу .

Лучше погибнуть в бою с честью, чем дать себя сжечь в гавани без боя. Бог милостив; может быть и мы победим, хотя и с жестокой потерей. Причем не надо забыть, что ежели десант будет исполнен и корпус, его исполнивший, углубится в край, то вряд ли полагать можно, чтоб флот смел далеко удалиться от места высадки, и, вероятно, мы застигнем его или в Феодосии, или близ оной в море.

Рассуди и реши, как за лучшее найдешь, но свое мнение тебе высказал .

Войди в сношение с Серебряковым: который из фортов береговой линии считает он менее вредным бросить? Исполнить это можно только теми судами, которые у него в распоряжении, и наймом хотя малых каботажных судов в Керчи и Азовском море, с тем чтобы спасти только людей, заклепав или бросив в море орудия, ежели их увезть нельзя, а лафеты, снаряды и прочее, что спасти нельзя, сжечь и подорвать.

Людей же перевозить куда лучше и ближе, в Сухум ли или Новороссийск. Жаль людей дать на пропажу, когда их спасти можно. Что условишься с Серебряковым, о том меня сейчас уведомь.

Сюда ждем 18 английских и 10 французских кораблей – постараемся угостить как сумеем лучше. Все здесь кипит; думаю скоро заехать сам в Гельсингфорс. Команду войск в Финляндии, куда идет еще 1-я гренадерская дивизия, поручаю Рокосовскому, дав в начальники штаба Норденстама. Там все тихо и в наилучшем духе.

Бог с тобой, обнимаю; а героям нашим мой поклон и благословение на новую славу.

Сегодня в обед получил твое письмо, любезный Горчаков, от 27 января. Отправив еще 12 батальонов к кн. Меншикову, ты вновь доказал, что ничего не щадишь для общей пользы. Это значительное усиление весьма кстати пополнит часть 6-го корпуса в самую решительную минуту, которой весьма скоро должно ожидать.

Еще более кстати оно будет, ежели сбудется повещенный десант двух новых французских дивизий, под командою Пелисье у Евпатории, в соединении с турками и сардинцев с англичанами у Феодосии. Так у Меншикова ничего лишнего не будет. Как бы желательно было, чтоб нашлась возможность отбиться под Севастополем до прихода сих новых частей! Но не вижу к сему никакой вероятности.

Думаю, с тобою, что прибытие кадров 10-й и 12-й дивизий в Николаев и Херсон, где они весьма скоро должны укомплектоваться, будет там с ними и с моряками довольно войск для местной защиты. Согласен с тобою, что, в случае неудачи в Крыму, ближе всего будет поручить оборону Николаева кн. Меншикову с остатком его армии. Дай Бог чтоб до сего не дошло.

Изложенное в записке твоей общее предположение твоих действий совершенно правильно, и теперь ты знаешь уже, вероятно, что 3-й резервный корпус уже выступает 15 февраля и, кроме малой задержки в Киеве для приема людей на приведение батальонов в 800 человек, будет безостановочно следовать на назначенное ему место в Браилов.

Сосредоточение остальной всей армии вокруг Кишинева нахожу совершенно правильным, лишь бы потом переправы на Днестре нам не изменили. Казачий полк в Ровно считай своим, тот что в Луцке – у князя Варшавского.

Сегодня вечером по телеграфу узнали, что Джон-Россель послан вторым полномочным в Вену и едет чрез Париж и Берлин и будто Решид-паша тоже туда назначается. Итак, кажется, будут переговоры; но толку не ожидаю, разве турки со скуки от своих теперешних покровителей не обратятся к нам, убедясь, что их мнимые враги им более добра хотят, чем друзья.