Николай I - Мое самодержавное правление

После многих споров мы с кн. Варшавским покончили наконец; и вот копия с последней моей записки ему. Он хотел, чтоб я согласился: ему оставаться у Новогеоргиевска с двумя корпусами, гвардию хотел поставить в Вильне, а Ридигера с двумя дивизиями отослать в Бобруйск.

Не мудрено было доказать ему всю несообразность подобного расположения войск. Теперь эта мысль миновалась. Ежели дела склонятся к разрыву, я намерен отправиться сам к армии, вероятно в Брест; думаю, что присутствие мое может там быть не бесполезно.

Новых начертаний тебе нечего давать. Главное условлено; ход дел укажет, что изменить нужно будет.

Надеюсь, что к маю у нас за Киевом будут готовы новые 24 батальона 4-го корпуса. Увидим позднее, куда нужнее их придвинуть будет. Наконец подвижное ополчение к концу мая может получить уже свое первоначальное образование и придвинуться по прилагаемому расписанию. Вот все, чем мы располагать можем.

Прощай, душевно обнимаю. Навсегда твой искренно доброжелательный

Собственноручная записка императора Николая о предстоящих военных действиях от 1 февраля 1855 г. для князя Варшавского.

Необходимость защитить на огромных расстояниях важные точки государства принудила нас ограничиться не только выбором весьма немногих мест, но и уделить для сего ту только часть сил, которою располагать можем.

Нет сомнения, что центр сухопутной нашей границы, прикрывая путь в сердце России, требовал особенного внимания; по сей причине, в состав армии, в царстве расположенной, назначены отборнейшие войска: гренадеры и за ними гвардия, – дабы качеством войск возместить несколько недостаток числительности.

Таким образом, обязанность прикрывать центр государства лежит на 8 пехотных и 4 кавалерийских дивизиях, кроме соответствующего числа казаков. Армия сия расположена на правом берегу Вислы, на которой мы имеем 3 крепости, на левом фланге находится еще одна, а в тылу другая – Брест, чрез которую пролегает главный путь вовнутрь северной части государства.

Болота и дефиле Припяти отделяют от южной части, совершенно открытой до Днестра вторжению неприятеля, угрожающего нам из Галиции. Оборона южной части империи, ближе к Черному морю, возлежит на обязанности южной армии. Пространство между расположением ее по обеим берегам Днестра до мест, занимаемых центральною армиею, весьма велико и, как выше сказано, ничем не прикрыто.

По всем вероятиям, в случае войны с Австриею, первым предметом неприятеля будет вторгнуться в сей промежуток, дабы пресечь всякое сообщение между нашими двумя армиями и воспользоваться огромными способами богатого края, который мы оставим ему без сопротивления.

Ожидая врага за Вепржем, мы полагать можем, что неприятель принужден будет необходимо оставить против нас не менее 150 000. Можно предвидеть, что, войдя в Польшу, часть его сил пойдет левым берегом Вислы, чтобы угрожать Варшаве и наблюдать за переправами там у Ивангорода и Новогеоргиевска; остальная же часть стараться будет обходить на левый фланг, чрез Волынь.

Сосредоточив главные наши силы за Вепржем, мы, вероятно, можем дать сражение. В случае успеха с нашей стороны мы пойдем вперед. В случае неудачи нашей мы подойдем к Бресту-Литовскому.

Движением этим мы принудим неприятеля избрать одно из двух: 1) или следовать за нами туда же, чтоб нас вытеснить из Польши, или 2) он будет только за нами наблюдать и обратит все свои усилия овладеть Варшавой, дабы утвердиться в царстве и приступить к образованию восстания.

Придя в Брест, мы должны расположиться за оным на Бобруйском шоссе и здесь оправиться и пополнить снаряды и пр.

Здесь можем мы выждать безопасно, на что решится неприятель. Не могу думать, чтоб он отважился перейти Буг, чтоб нас атаковать под стенами крепости, ибо столь дерзкое предприятие могло бы дорого ему стоить и неудача – повлечь изгнание его из царства, с опасностью иметь нас в своем фланге и быть прижату к Висле ранее, чем достигнет своей границы.

Но ежели неприятель, остановясь, обратится к Варшаве, мы можем быстро перейти в наступление прямо по шоссе или опять угрожать флангу и тылу его, по направлению к Ивангороду.

Из сего, кажется мне, ясно вывесть можно, что во всяком случае Брест для нас единственный и важнейший пункт сбора. Отсюда мы можем со всем удобством действовать, как укажут обстоятельства.

Прямой путь вовнутрь России нам остается свободным, и потому все, что оттуда мы получать должны: продовольствие, снаряды и даже резервы, могут достигать до армии вполне свободно.

Полагать, что неприятель мог решиться, отбросив нас за Брест, обходить наш правый фланг, с целью прижать нас к болотам Припяти и не допустить до Бобруйска, – было бы возможно только тогда, ежели б Пруссия тоже обратилась против нас.

Но доколь сего не будет, подобное предприятие австрийцев было б для нас даже выгодно, ибо следовало бы только дать сему движению исполниться марша на два или три, и тогда вдруг выступить из-под Бреста на Варшаву; чем бы вся часть австрийцев, обратившаяся в обход нашего правого фланга, и была отрезана от своих главных сил и, вероятно, приперта к Нареву, лишась возможности восстановить свое сообщение со своей армией, разве огромным кругом, и то сомнительно.

Все, что доселе я старался выразить, говорю я в предположении войны с одними австрийцами, при неучастии Пруссии.

Ежели б осуществилось, что, кроме австрийцев, явилась бы действительно на границах наших и французская армия, нет сомнения, что оборот дел был бы для нас тяжелее, ибо с этим появлением сопряжено было бы, полагать надо, восстание края там везде, где не будет присутствия наших сил.

Но столь же верно можно ожидать, что будут восстания в Галиции, а еще более в Познани. Ежели и предположить, что Австрия обещаниями иных возмездий приведена будет к согласию не препятствовать такому движению в своих владениях, то столь же утвердительно можно отвергнуть, чтоб Пруссия допустила сие в Познани.

Потому одно опасение подобного заставит Пруссию, может быть и нехотя, всеми силами противиться появлению французов у границ ее владений; таким образом, она будет действовать почти заодно с нами, хотя и не сознательно. Последствие же будет одинаково, т. е. тогда оборонительное положение Пруссии, для собственных выгод, должно удержать прибывшие французские силы обратиться против одних нас.

Этим опять несколько уравновешиваются условия, под которыми произойдут военные действия.

С этим, однако, свяжется другое соображение, т. е.: появление значительных французских сил в Германии, кроме находящихся уже и еще назначающихся на Восток, делает важное покушение в Балтике на наши берега менее вероятным, или по крайней мере нельзя его ожидать в такой силе, как предполагалось. Тогда и мы будем в возможности обратить часть наших сил от прибрежья к центру нашего расположения, что до сего убеждения было бы крайне опасно разрешить.