Жан-Франсуа Солнон - Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов

Кроме того, с Фридрихом был связан еще один договор, объединивший осенью 1805 г. Пруссию и Россию. В ночь с 4 на 5 ноября, невзирая на ледяной холод, Фридрих Вильгельм, Луиза и Александр вошли в потсдамскую Гарнизонную церковь и спустились в подвал, где вот уже более двадцати лет покоился великий Фридрих. При свете факела, который держал один из слуг, они подошли к бронзовой усыпальнице. Царь взял за руку короля и королеву, прижался губами к склепу и попросил великого Фридриха засвидетельствовать их дружбу, скрепленную клятвой.

Подробности этой церемонии, якобы устроенной тремя монархами, остались неизвестны. Но хотя история обросла легендами, все-таки за ней бесспорно стояли реальные факты. Ритуал не просто связал двух правителей, стремившихся заключить союз, но объединил иностранного царя с королем и королевой Пруссии. Ведь супруга Фридриха Вильгельма вполне могла бы удовлетвориться ролью безупречной хозяйки и спокойно ожидать в обществе придворных дам возвращения мужа и Александра. Однако ее присутствие у могилы Фридриха II вполне естественно, ведь Луиза активно проявляла интерес к государственным делам. Из рассказов о той ночной сцене даже самый последний подданный королевства узнал о роли, которую начинала играть королева, полюбившаяся в народе. Все свидетельствовало о том, что Пруссией правили оба супруга. И оба правителя находили необходимым заручиться дипломатическим согласием накануне борьбы против Наполеона.

Десять лет Пруссия довольствовалась ролью наблюдательницы за ходом истории. Ее король смотрел на все отрешенно. Он позволил Австрии в одиночку противостоять революционной армии. В 1803 г. Фридрих Вильгельм согласился впустить французских солдат в Ганновер, т. е. отдал им порт. Когда Бонапарт, наводивший ужас на старинные монархические дома, приказал похитить, а затем казнить герцога Энгиенского, король и глазом не моргнул. Равнодушный к возобновлению войны между Англией и Францией, он, казалось, стремился к миру, когда в августе 1805 г. Лондон создал новую коалицию с Веной и Санкт-Петербургом. Значило ли это, что Пруссия будет вечно оставаться на задворках?

На короля давили со всех сторон. Министры стран, враждующих с Наполеоном, злились на безучастие Фридриха и не скупились на сарказм. «Добрый буржуа, добрый отец семейства, но ни в коем случае не король, отвечающий нынешнему времени», — заключил в свое время посол Австрии в Берлине. Но бездеятельного, малодушного короля задеть было сложно. Когда же внучатый племянник Великого Фридриха перестанет строить из себя кроткого князька?

Александр прибыл в Берлин 25 октября 1805 г. и провел там десять дней. Город навсегда сохранил память об этом визите. В честь царя площадь Святого Георгия, находившуюся в восточной части столицы, переименовали в Александерплац [160] Она увековечена в шедевре Альфреда Дёблина «Берлин. Александер-плац» (1929) и фильме Фассбиндера. . Монархи встречались и раньше. Королевская чета познакомилась с царем в Мемеле, неподалеку от русской границы в июне 1802 г. Как с тех пор все изменилось! Тогда все надеялись, что Фридрих Вильгельм пригласит Александра участвовать в союзе с Францией. А королева записала в дневнике (она вела его на французском языке), насколько галантным показался ей царь: «Он много разговаривал со мной, был весьма учтив, ежеминутно выказывал добросердечие и благородный образ мыслей». Луиза щедро демонстрировала ему свое расположение и не скупилась на восторженные похвалы. Вспоминая о встрече, она называла Александра «единственным», говорила, что он «распространяет вокруг себя счастье и благословение каждым своим решением. Каждый его взгляд делает людей счастливыми, благодаря той небесной доброте, которой он лучится… Встреча в Мемеле — это божественный промысел» [161] См. Joël Schmidt, Louise de Prusse, la reine qui défia Napoléon, Paris, Perrin, 1995 и Jean-Paul Bled, La Reine Louise de Prusse. Une femme contre Napoléon, Paris, Fayard, 2008. . В тот раз прусский король потерпел неудачу: Александр остался союзником Англии и врагом Наполеона.

Через три года, в октябре 1805 г. настал черед царя выступить в качестве просителя. Приехав в Берлин, он рассчитывал убедить короля отказаться от нейтралитета и войти в коалицию. Александр полагал, что добиться этого ему поможет королева. Впечатление, которое он произвел на нее в Мемеле, никуда не ушло. Царь и королева регулярно обменивались письмами: Луиза до сих пор была очарована. Александр показал, что умел располагать к себе. И что в Берлине, что в Потсдаме сторонники сохранения мира с Францией беспокоились. В личном общении Луиза делала антифранцузские заявления, признавалась, что вела переписку о заключении союза с Англией, порицала мужа за нейтралитет. Прусское королевство больше не могло оставаться островком мира посреди бурь. Военные министры, напротив, видели в Луизе союзницу, а в окружении царя считали ее своей надеждой.

И они не остались разочарованы: 3 ноября Фридрих Вильгельм согласился выступить посредником перед Наполеоном, сделать предложения о мире в Европе и взяться за оружие в случае, если французский император откажется идти навстречу. Луиза могла радоваться: в начале ноября Пруссия, наконец-то, вступила в большую дипломатическую игру.

Фридрих Вильгельм фон Гогенцоллерн (1770–1840) и Луиза Мекленбург-Стрелицкая (1776–1810) составляли чету с одной стороны любящую, с другой — плохо друг к другу подходящую. Он — замкнутый, спокойный, с трудом выражающий свои мысли, неуверенный в себе. Она — живая, импульсивная, любящая повеселиться до такой степени, как едко заметил один из современников, «что с радостью и гордостью влюбилась бы в лакея или нищего». «Поразительно красивая», «очаровательная» Луиза нравилась всем, кто оказывался рядом с ней. Наплевательское отношение к этикету заработало ей народную любовь, а выдумки Луизы забавляли ее мужа. Об их браке условились в 1793 г., не спрашивая согласия молодых. Однако позже супруги по-настоящему полюбили друг друга. Конечно, сильная страсть Фридриха Вильгельма не снедала. Но, хотя чета не выставляла чувства напоказ, их любовь не была от этого менее искренней, верной и крепкой. Луиза отличалась романтичностью, но научилась заботиться о муже. Они разделяли вкус к простой жизни — например, решили говорить друг другу «ты» — и обрели мирное счастье в семье, в окружении девяти детей.

Нежную жену Фридриха Вильгельма раздражала в муже всего одна черта: его нерешительность. Король Пруссии вечно не мог определиться, постоянно сомневался, колебался, не мог выбрать какую-то из сторон или сделать окончательный вывод. Его сердце желало одного: мира. Он был глубоко верующим и считал войну страшнейшим из зол. «Всем известно, — признавался он, — что война страшит меня, что я не знаю большего блага для человечества чем мир и спокойствие». Упрямо держась мира, когда вся Европа объединилась против Наполеона, Фридрих бросал вызов остальным монархам. Сумеет ли Пруссия Великого Фридриха сохранить нейтралитет, когда весь мир горит в огне войны?