Жан-Франсуа Солнон - Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов

В конце 1852 г. после поездки по Франции, где его везде бурно приветствовали, Луи-Наполеон объявил о создании Империи. Сенат подтвердил это решение, а избиратели единодушно поддержали его на референдуме. Луи-Наполеон стал Наполеоном III. Теперь новоиспеченный император должен был отложить все дела, найти жену и основать новую династию.

Всем было интересно, какой он сделает выбор. Стоило Наполеону III завести разговор с женщиной, как все стремились увидеть в этом безошибочные признаки скорого брака. Следили за каждым жестом и словом императора, анализировали их, комментировали. Что за красавица покорит этого неисправимого сердцееда? Или точнее, кто окажется настолько искусной, что ей пообещают свадьбу? В последние месяцы 1852 г. все с неутихающим любопытством смотрели на дам, приезжавших погостить в Тюильри.

Многие отмечали, как любезен был принц с одной девушкой, хорошо воспитанной и изящной, которую повсюду сопровождала мать. Луи-Наполеон приглашал ее то на большую охоту в лесу Фонтенбло, то на бал в Сен-Клу, а там позвал ее в Компьень на первую из знаменитых встреч, на которые регулярно собирались избранные гости императорской четы. Юная красавица то участвовала в псовой охоте, показав себя прекрасной наездницей, а также стрелком (хозяин дома даже преподнес ей два великолепных ружья), то рукоплескала водевилю, исполненному приехавшей в Париж труппой, то просто прогуливалась в парке. Мадемуазель де Монтихо неизменно производила впечатление нежной юной девушки. Впрочем, нашлись и те, кто разглядел в ней ловкую интриганку, решительно настроенную попытать счастья вместе с принцем, любителем красивых женщин.

Красавица Евгения (1826–1920) была совсем другой. Она обладала непривычной тогда красотой: высокая, с тонкой талией, длинноногая, голубоглазая, с ослепительно свежим лицом, с волосами «живого светлого оттенка», который иногда казался чуть ли не рыжим, а временами совершенно «золотым», с безупречной осанкой. Всегда роскошно одетая она, как говорили, умела наряжаться гениально. В овале ее лица чувствовалось что-то испанское, а в страстном характере безошибочно угадывалась андалузская кровь (Евгения родилась в Гренаде 5 мая 1826 г., через пять дней после смерти Наполеона I, в час, когда случилось землетрясение).

Ее испанский род высокого происхождения был тем не менее крепко связан с Францией. Отец Евгении дон Сиприано де Теба и Гусман, испанский гранд, правда, небогатый, воевал во французской армии во время наполеоновской эпопеи. Там он потерял левую руку и глаз. Подобных ему называли афрансесадо — это было прозвище испанцев, которые поддержали Жозефа Бонапарта, эфемерного короля страны, поставленного Наполеоном, и последовали за ним в изгнание. Вернувшись на родину, задыхавшуюся под абсолютной властью восстановленного короля Фердинанда VII Бурбонского, граф де Теба множество раз попадал в тюрьму, а потом поселился в своей резиденции, находясь под надзором из-за своего упорного либерализма. В 1817 г. решительный поклонник Наполеона I женился на Мануэле Киркпатрик, дочери богатого негоцианта, торговавшего шотландскими винами. При всех притязаниях на благородство и прекрасное исполнение роли светской дамы она имела простонародное происхождение. У супругов родились две дочери: Франческа, носившая прозвище Пака, и Евгения.

Граф и графиня де Теба, этот титул герцог де Мотихо получил благодаря старшему брату дона Сиприано, как правило, в жизни пересекались редко: он увлекался политикой, ее интересовали только светские развлечения. По причине семейных обстоятельств, превратностей судьбы и гражданской войны, раздиравшей страну [210] После восстаний в Андалусии — пронунсиаменто полковника Риего — и в Галисии король Фердинанд VII, вернувший себе власть, дал приказ о жестоких репрессиях против либералов. В 1830 г. неожиданное рождение его дочери Изабеллы разделило испанцев на два лагеря и после смерти Фердинанда спровоцировало первую «карлистскую» войну (1833–1839) между вдовой правителя, регентшей Изабеллой II и сторонниками брата Фердинанда дона Карлоса. , графиня с дочерьми поселилась в Мадриде, а оттуда перебралась в Париж. В первый раз они очутились во французской столице в 1836 г. «Маленькие Монтихо» обучались в роскошнейшем женском пансионате в Сакре-Кер, откуда их забрали из-за разразившейся эпидемии, потом уехали в Англию, там получили образование в колледже неподалеку от Бристоля, вернулись во Францию, где Проспер Мериме, друг семьи, помог им закончить обучение. Смерть отца в 1839 г. заставила их приехать обратно в Испанию: они прожили там более десяти лет и часто бывали на самых знаменитых курортах Европы. Евгения росла и хорошела. Она без устали ездила верхом, с не меньшей страстью занималась и плаванием, и фехтованием. С наступлением отрочества появились первые волнения, первые любовные разочарования. У Евгении не было недостатка в характере, она показывала себя и импульсивной, и нежной. В ней тут же признали «сильный и приветливый» нрав и «благоразумие». Но иногда она позволяла себе неожиданные вольности; ее небольшие причуды подчас шокировали. Евгении был очень несвойственен конформизм.

Не пора ли выходить ей замуж? Претенденты торопили ее, но с Евгенией было непросто. Ей уже минуло 22 года, когда ее мать, рассердившись на испанский двор, снова покинула Мадрид, переехав в декабре 1848 г. в Париж. Обе женщины (Пака успела выйти замуж) поселились на Вандомской площади. Столица, из которой в прошлом феврале за три дня выгнали короля Луи-Филиппа и провозгласили Республику, только что пережила революцию. В конце бурного года Франция обзавелась президентом, носившем славное имя — это был сын Людовика Бонапарта, бывшего короля Голландии, и Гортензии де Богарне, племянник императора Наполеона I и внук Жозефины. Может, в Париже, а не в Мадриде найдет себе Евгения самую выгодную партию?

Когда в декабре 1852 г. внимание, которое столь щедро оказывал девушке принц-президент, стало очевидно всем, все ошибочно решили, что она взялась из ниоткуда, чтобы пополнить список женских побед Луи-Наполеона. Уже три года минуло с тех пор как они встретились и обратили друг на друга внимание у кузины Матильды на ужине в ее дворце на улице де Курсель. Принца-президента тогда заинтриговала эта 23-летняя девушка. «Он смотрел на меня, — позже напишет она, — со странным видом». Всего через несколько недель Евгения получила из Елисейского дворца приглашение вместе с матерью прибыть в замок Сен-Клу, где Луи-Наполеон любил проводить лето. Интересное дело: двух женщин «в самых торжественных туалетах» встретили только принц и его родственник граф Баччиоки. Обстановка была в высшей степени дружеская, но хозяина тут же заподозрили во всех грехах и разочаровали: Евгения важно прочитала ему небольшую лекцию о протоколе и спешно возвратилась в Париж. Разочарованная мадемуазель де Монтихо поведала о своем смятении сестре: «Я совершенно презираю себя за чувства к принцу. Там, где я видела начало прекрасной дружбы, возможно, даже чувство, у него было, в лучшем случае, приключение».