Олег Шишкин - Битва за Гималаи. НКВД: магия и шпионаж

Желтая часовня, давшая название селению, состояла из двух кумирен и находилась в ущелье реки, недалеко от ханского двора. Для многих калмыков Тойн-лама был главным наставником в делах веры и абсолютным авторитетом.

Не раз в истории Центральной Азии случалось так, что именно союз с калмыками определял жизнестойкость государств. И даже в Лхасе особым почетом пользовались эти воинственные и степенные степные ханы. Еще в XVI веке после вооруженных столкновений с войсками Цинской империи калмыки откочевали из Синцзяна в прикаспийские степи. Большая часть их живет там и поныне. Но некоторые улусы все же, затосковав по покинутой отчизне, возвратились обратно и, как и прежде, стали вести кочевую жизнь. Как воин калмык-кавалерист не знает себе равных. Приученные с детства к жизни в седле, кочевники славились своим умением сражаться двумя саблями сразу, ведя коня не камчой или шпорами, а коленными чашечками. У карашарских калмыков имелось три кавалерийских эскадрона, обученных русскими инструкторами, бывшими белогвардейцами.

Как только китайским чиновникам стало известно о желании экспедиции посетить Желтую часовню и встретиться с Тойн-ламой, они поспешили предупредить Рерихов о том, что такой визит будет запрещен. К стоянке каравана были посланы эмиссары — начальник карашарского почтового отделения и секретарь члена городского правления — с предписанием срочно изменить маршрут. В ответ на этот демарш глава экспедиции уже на следующий день перенес лагерь в Хотон-сумбул— зимнюю резиденцию Тойн-ламы, чем вызвал гнев китайских властей, решивших силой возвратить дерзких путешественников из стойбищ «ненадежных» калмыков. Посланные за ними солдаты должны были выдворить экспедицию, но ее участники предпочли вступить в военное столкновение. «Мы уже собирались снять печати с ящиков с оружием, чтобы раздать его нашим людям», — писал Юрий Рерих в книге «По тропам Срединной Азии» [101] Рерих Ю. По тропам Срединной Азии. — Хабаровск. 1982.— С. 93. . Встретив столь решительный отпор со стороны экспедиции, китайские чиновники уступили их желанию.

У встречи в Хотон-сумбуле была и еще одна цель — о ней знал лишь узкий круг посвященных: через территорию калмыков шла тайная тропа в Тибет [102] «Местные калмыки через своих малых лам имеют связь с Тибетом обычно через паломников, которые проходят в Тибет двумя дорогами— первая через Юлдузы в область Кукунор и далее, и вторая через Монголию на Ургу и там обычным путем в Тибет — точно через кого именно ведется связь, выяснить не удалось», — сообщал источник № 2, консул в Кульдже Печатников. — РГВА Ф. 25 895. Oп. 1. Д. 832. Л. 123. . На трассе стоял их боевой отряд, и именно этим секретным путем доставлялось оружие тибетским оппозиционерам-повстанцам. Тойн-лама активно помогал заговорщикам, а в их лице и своему ученику в прошлой жизни — Таши-ламе.

Переговоры, проводившиеся Рерихом, касались вовлечения Тойн-ламы в операцию и создания из калмыков опорной боевой группы, которую можно было бы использовать в случае обострения ситуации в Синцзяне, а проще говоря — в случае восстания. Эмиссары Коминтерна начали появляться в калмыцких стойбищах еще в 1921 году. Они предлагали Тойн-ламе присоединиться к Монголии и создать с ней федерацию. Но в силу многих причин такой союз не состоялся. С тех пор обработку вождя кочевников вели прибывавшие с севера торговцы священными шапочками. 22 февраля и 8 марта 1926 с Тойн-ламой пытался договориться сотрудник Советского посольства Быстров. Тогда ему не удалось заручиться поддержкой калмыка — тот вел себя крайне осторожно.

Суть большого плана, предложенного Быстровым влиятельному калмыку, сводилась к тому, чтобы Тойн-лама пригласил к себе в ставку Таши-ламу. Тот от приглашения не откажется, и его поездка на запад Китая ни у кого не вызовет подозрений. Однако, двигаясь в Синцзян, Таши-лама должен будет изменить свой маршрут и неожиданно объявиться в Тибете, где появление главного оппозиционера неминуемо спровоцирует восстание его сторонников.

Во время визитов в Урумчи Быстрову так и не удалось договориться с Тойн-ламой. И когда Рерих прибыл в ставку калмыков, он также попытался провести переговоры по вопросу о приглашении Таши-ламы. Как важный инструмент давления были использованы послания оппозиционеров к вождю калмыков, переданные Николаю Константиновичу Рамзана-гегеном. После напряженного диалога Рерих все же склонил Тойн-ламу на свою сторону.

В столице Западного Китая роились русские эмигранты. Конечно, Урумчи не был ни Харбином, ни Ригой, но русская речь здесь слышалась на каждом углу. Беженцы из Семиречья, казаки Анненкова, Бакича, Дутова, даже казанские татары— всех их занес сюда буйный ветер гражданской войны в России. Масса русского люда обитала в факториях или рядом с кишечными заводами Бреннера, Кауфмана или Фауста. Обособленно от них существовали кержаки-староверы. Они жили в своих деревнях закрыто и тихо. Жили еще с давних времен.

А в общем-то Урумчи был страшной дырой. Пыльный город, в котором многочисленные нищие китайцы кормились мясом тощих собак и продавали собственных детей. В иные дни черный ветер приносил из глубины пустыни тучи серого, похожего на пепел, песка. Внешне город был тихой заводью. Но гражданская война, бушевавшая теперь уже в Китае, никому не давала расслабиться. На базаре все время ходили какие-то слухи о приближающейся резне, которую готовил кто-то, но неизвестно кто и неизвестно кому, однако, когда она начнется, достанется всем.

Советское генеральное консульство тоже вело отдельную жизнь. По приказу из Москвы оно здесь занималось пропагандой возвращения на родину беженцев и преимуществ советского паспорта. Близилось 1 Мая и все консульство готовилось к показательному празднику международной солидарности трудящихся, триумфом которого должно было стать установление во дворе миссии памятника вождю мирового пролетариата.

Многие обитатели советского консульства или являлись сотрудниками ОГПУ, или были тайными осведомителями. Они делали это бескорыстно и с пониманием той большой ответственности, которая лежала на них как гражданах СССР. Каждый день ворох информации секретных агентов переправлялся в Москву и имел вот такой вид:

«СВЕДЕНИЯ «054». ИСТОЧНИК «У».

Иностранный шпионаж

Казалось бы, если учитывать географическое положение, которое занимает Синцзян, здесь не должно быть заметно какого-либо поползновения других стран, ибо если взглянуть на карту, то положение Синцзяна рисуется совершенно обособленным для других стран, исключая СССР, неприступным как политически, так и экономически, ибо соприкосновение такого сильного соседа, как СССР, на столь обширном пространстве, «начиная от далеких Памиров и кончая Монголией», и сожительство с ними в полной дружбе само собой говорит за то, что в Синцзяне не должно быть места для происков других держав.