Валентин Рунов - Все Кавказские войны России. Самая полная энциклопедия

Третье нападение было сильнейшее и продолжалось долее. Неприятель ударил всеми силами но, встреченный картечью, батальонным огнем пехоты и казаками, был обращен в стремительное бегство. Неприятель был в числе трех тысяч человек, дрался отчаянно, ибо лжепророк там лично сам находился и многие священнослужители возбуждали их к тому пением молитв. Но далее не было уже ни одного выстрела, вероятно, потому, что поднявшийся туман обнаружил число войск наших. Из признания чеченцев известно, что они потеряли не менее двухсот человек одними убитыми, в числе коих многих отличных между ними людей. Они говорили, что никогда прежде не испытывали они столь жестокой схватки. После сего сражения неприятель рассеялся, и войска 2 февраля, пройдя Хан-Кале без выстрела, возвратились в крепость Грозную».

Спустя три дня, оставив обозы ради быстроты движения, Ермолов вновь повел войска в глубь мятежных территорий. Пройдя ночью Хан-Кале, они у селения Большой Чечен переправились через Аргун и заняли селение Бельгетой, оставленное жителями. Затем они подошли к селению Герменчук, считавшемуся одной из главных баз мятежников. Жители его, выслав парламентеров, просили о пощаде, обещая дать заложников. Ермолов принял послов и выполнил все их просьбы, что сильно удивило горцев, немало наслышанных о жестокости генерала.

8 января после непродолжительного боя части Ермолова заняли половину селения Алды, жители которого слыли непримиримыми врагами русских. Другая половина селения была пощажена на условиях выдачи заложников. Горцы, прослышав о поступке герменчукцев, с готовностью пошли на предложенные условия.

Начавшиеся сильные морозы на неделю задержали войска в этом селении. Это позволило мятежникам собрать значительные силы, с которыми они встретили отряд Ермолова на обратном пути в Гойхинском лесу. Но русские были готовы к этой встрече и вновь нанесли поражение противнику. Селение Гойхи «большое и богатое прекрасными садами, приказал я сжечь, — пишет Алексей Петрович, — ибо жители оного упорствовали прийти в покорность». Только 21 января войска вернулись в Грозную.

Медлительность движения отряда была продиктована умыслом его командира. «Во все время движения делал я с намерением малые весьма переходы, дабы неприятелю дать возможность собраться, ожидая, что он решится дать сражение. Способ сей был вернейший положить конец мятежу, или иначе надобно было отыскивать мятежников в их убежищах, на что не доставало у меня времени. Однако наступившая ненастная погода, дороги от чрезвычайной грязи сделавшиеся затруднительными и невозможность продовольствовать лошадей за недостатком фуража понудили меня отложить действия до удобнейшего времени».

В апреле в Чечне все еще продолжался мятеж горцев, которое постепенно затихало. «Посланец Пророка» продолжал мутить народ предсказаниями и обещаниями, но вера в него постепенно падала. Многие селения выражали покорность русским властям и в знак этого присылали заложников. Однако были и такие аулы, которые мириться не желали, и служили надежным оплотом для продолжения мятежа.

В первых числах апреля Ермолов вновь приказал подчиненным войскам выступить в поход в глубь Чечни. На этот раз им было приказано заняться рубкой просек и прокладкой дорог по наиболее мятежным районам. При этом просеки вырубались на такую ширину, чтобы внезапное нападение на следовавший отряд стало невозможным. Ермолов считал, что «по таковым путям, не испытывая никаких затруднений, могут войска повсюду появляться с большой быстротой и без всякой для себя опасности, даже в небольших силах. Таким образом, без неприязненных действий, можно удерживать их в послушании, а впоследствии приучать к спокойствию».

Хроника этой экспедиции весьма динамична. 10 апреля русские войска заняли Алхан-Юрт, затем с боя заняли и сожгли селение Курчали, «где мятежники в лесу, чрезвычайно густом, дрались с некоторою упорностью». Затем началась порубка леса, в которой участвовала и большая группа чеченцев, прибывших туда с окрестностей Грозной.

25 апреля Ермолов с небольшим отрядом подошел к селению Урус-Мартан и предложил его жителям изъявить покорность и прислать заложников. Те ответили отказом и приготовились к обороне. Однако под ударом пехоты и огнем артиллерии горцы покинули селение, преследуемые казаками. Селение по приказу Ермолова было сожжено, а сады вырублены. После этого войска вернулись в Грозную.

В начале мая такая же участь постигла мятежное селение Шали. Однако в его окрестностях чеченцы атаковали русских и произошел жестокий бой. Он был выигран русскими, которые начали рубить просеку к Герменчуку. «Жители Герменчука разумели леса свои непреодолимою оградою их свободы и потому не хотели, чтобы к ним была проложена дорога. — Пишет Ермолов. — Они всячески старались отклонить меня от того, и присланные ко мне от общества старшины говорили, что они не могут ручаться, чтобы народ не стал тому противиться. В то же время дано мне знать, что общество просило помощи от соседей. В таком случае перемена намерения и даже сама нерешительность могла показаться им робостью или недостатком средств с нашей стороны».

Поэтому Алексей Петрович решительно отказал горцам в их просьбе и ускорил устройство просеки. При этом войскам строжайше запрещалось чинить вред самому селению и его окрестностям, что с благодарностью было воспринято населением. «Когда надобно было на другой день прийти для окончания работы, все семейства были в домах, и нам оказываемая была полная доверенность. Часть войск введена была в селение по собственному желанию жителей, дабы неблагонамеренные из соседей не могли, закрывшись в обширные сады, нарочно завести перестрелку, чтобы пало подозрение на самих жителей и чтобы за то подвергнуть их наказанию». Данные поступки чеченцев лучше всего убедили Ермолова в нежелании большинства горцев воевать с русскими и в правильности его политики покорения края «мечом и добром».

Так была завершена его последняя экспедиция против мятежных чеченцев, большинство из которых покорились русским властям. «Одни, живущие по реке Мичику, остались непокорными, но они кроме воровства и разбоев ничего более сделать были не в состоянии. Потух мятеж во всех прочих местах, и все главнейшие селения приведены были в послушание и представили аманатов (заложников). Исчезло мнение, что леса могут служить твердою оградою. Напротив, движение войск в весеннее время было несравненно пагубнее для чеченцев, ибо не смея показываться в открытых местах, оставляли они поля невозделанными, по той же причине скотоводство их оставалось без корму. При вскрытии весны прятавшиеся в лесах семейства подвергались чрезвычайным болезням и смертности, которые должен продолжать угрожающий голод. Впредь всеобщий мятеж едва ли возможен, — делает вывод Ермолов, — ибо всюду и скоро могут проходить войска. Охранение семейств обратит каждого к собственной защите, действия будут частные, соединять силы будет невозможно».