Борис Соколов - Иосиф Сталин – беспощадный созидатель

А ведь Авель Енукидзе – это один из немногих, с кем Сталин был на «ты» и кто считался одним из его ближайших друзей. Авель Софронович наверняка был не самым достойным из людей, живших на земле в те бурные годы, но за свои амурные похождения вряд ли заслуживал смерти. Однако он стал жертвой т. н. «Кремлевского дела», когда был обвинен в антисоветском заговоре, а курировавший обслугу Кремля, как секретарь ЦИК СССР, Енукидзе 3 марта 1935 года был снят со своего поста, а 7 июня исключен из членов ЦК и изгнан из рядов партии «за политическое и бытовое разложение». Но Коба не ограничился тем, что сослал Енукидзе в Харьков директором автотреста. 30 октября 1937 года Авеля Софроновича расстреляли по стандартному обвинению в заговоре и шпионаже в пользу Германии, где он часто бывал на отдыхе.

А черед М.А. Сванидзе пришел 29 декабря 1939 года, когда Мария Анисимовна была осуждена постановлением Особого совещания при НКВД СССР к восьми годам лишения свободы за то, что «скрывала антисоветскую деятельность своего мужа, вела антисоветские разговоры, осуждала карательную политику Советской власти и высказывала террористические намерения против одного из руководителей Коммунистической партии и Советского правительства». А 3 марта 1942 года Особым совещанием при НКВД СССР она была приговорена к расстрелу и расстреляна в тот же день.

Сталину необходимо было уничтожить всех прежде близких ему людей, чтобы не осталось в живых тех, кто знал его просто как обыкновенного человека, а не живого бога, мог позволить говорить ему «ты». Все усиливавшемуся культу вождя живые свидетели только мешали.

Культ Сталина в Советском Союзе принципиально ничем не отличался от культа Гитлера в Германии, культа Муссолини в Италии, культа Франко в Испании или, если брать более близкий к нам по времени пример, культ Саддама Хусейна в Ираке. Вместе с тем стоит отметить, что важным отличием СССР от нацистской Германии было то, что здесь, по крайней мере в 30-е годы, наряду с грандиозным культом вождя № 1 – Сталина существовали и поддерживались усилиями пропагандистского аппарата культы вождей поменьше – Молотова, Ворошилова, Кагановича. В Германии существовал по-настоящему только культ Гитлера, культы вождей второго ряда были его жалким подобием. Советские школьники пели песню: «Климу Ворошилову письмо я написал…» Невозможно представить себе германских школьников, лихо распевающих: «Вильгельму Кейтелю письмо я написал…»

А вот, наверное, самая известная песня о Сталине, написанная в 1938 году композитором Матвеем Блантером на стихи поэта Алексея Суркова:

А вот песня «Для нас открыты солнечные дали», написанная теми же авторами к сталинскому юбилею в 1949 году, представляет уже лишь набор приевшихся штампов:

В культ Сталина свою достойную лепту внесли иностранные писатели коммунистических или левых убеждений. Например, Анри Барбюс в биографии Сталина, впервые опубликованной в 1936 году, утверждал: «Он не старался превратить трибуну в пьедестал, не стремился стать «громовой глоткой» на манер Муссолини или Гитлера или вести адвокатскую игру по типу Керенского, так хорошо умевшего действовать на хрусталики, барабанные перепонки и слезные железы слушателей; ему чуждо гипнотическое завывание Ганди». И еще писатель-коммунист подарил миру формулу, популярную и сегодня: «Человек с головою ученого, с лицом рабочего, в одежде простого солдата, живет в небольшом домике. Кто бы вы ни были, лучшее в вашей судьбе находится в руках этого человека. Он подлинный вождь. Сталин – это Ленин сегодня».

А Лион Фейхтвангер в своей знаменитой книге о Сталине с простодушной восторженностью писал: «Не позднее 1935 года весь мир признал, что социализм в одной стране построен и что, более того, эта страна и вооружена и готова к защите от любого нападения». Возможно, тогда родился анекдот о сходстве Советского Союза и амура: «СССР раздет, вооружен и говорит, что он всех любит».

Фейхтвангер с потрясающей наивностью предлагал Троцкому идеальный сценарий поведения: «Что же мог сделать Троцкий? Он мог молчать. Он мог признать себя побежденным и заявить о своей ошибке и примириться со Сталиным. Но он этого не сделал. Он не мог решиться на это. Человек, который раньше видел то, что не видели другие, теперь не видел того, что было видно каждому ребенку. Питание было налажено (после массового голода, вызванного той же коллективизацией, но Фейхтвангер сделал вид, что о голоде ничего не знает. – Б. С. ), машины работали, сырье добывалось в невиданных ранее размерах, страна была электрифицирована, механизирована. Троцкий не хотел этого признать. Он заявил, что именно быстрый подъем и лихорадочные темпы строительства обусловливают непрочность этого строительства. Советский Союз – «государство Сталина», как он его называл, – должен рано или поздно потерпеть крах и без постороннего вмешательства, и он, несомненно, потерпит крах в случае нападения на него фашистских держав. И Троцкий разражался вспышками беспредельной ненависти к человеку, под знаменем которого осуществлялось строительство». Если бы Лев Давыдович последовал совету Фейхтвангера, сломался и покаялся, то наверняка бы стал третьим главным подсудимым на процессе в августе 1936 года вместе с Зиновьевым и Каменевым и умер бы на четыре года раньше и гораздо более позорной смертью.

А уж над следующим пассажем из фейхтвангеровской книги Сталин наверняка долго и от души смеялся. Наивный немецкий еврей, видевший в Сталине единственную альтернативу Гитлеру, утверждал в главке с характерным названием «Ненависть-любовь»: «Отношения Сталина и Троцкого друг к другу не исчерпываются вопросами их соперничества, ненависти, различия характеров и взглядов. Великий организатор Сталин, понявший, что даже русского крестьянина можно привести к социализму, он, этот великий математик и психолог (справедливости ради замечу, что никто, кроме Фейхтвангера, выдающихся математических способностей за Сталиным не замечал, и почему он пришел к выводу о наличии у Сталина математических способностей, абсолютно неясно. – Б. С. ), пытается использовать для своих целей своих противников, способностей которых он никоим образом не недооценивает. Он заведомо окружил себя многими людьми, близкими по духу Троцкому. Его считают беспощадным, а он в продолжение многих лет борется за то, чтобы привлечь на свою сторону способных троцкистов, вместо того чтобы их уничтожить, и в упорных стараниях, с которыми он пытается использовать их в интересах своего дела, есть что-то трогательное». Куда как трогательное! Тут уж «великий математик и психолог» точно ухмыльнулся в усы. Фейхтвангер, дурак, не может знать, что некоторым недобитым, переметнувшимся троцкистам дозволяется пастись на сталинском лужку строго определенное время – пока не пришел их черед идти на бойню. Ведь так уже было с Радеком, живой пример которого был у Фейхтвангера перед глазами. Некоторые из привлеченных в момент приезда Фейхтвангера в Москву еще паслись, но до начала Второй мировой войны практически все они были уничтожены.