Найджел Клифф - В поисках христиан и пряностей

Столетия спустя главы независимых Восточных церквей, уцелевших при исламе, все еще видели в арабах спасителей. «Бог отмщения, – писал в XII веке один патриарх сирийской православной церкви, – узрев злобу греков, которые жестоко грабили наши церкви и монастыри там, где господствовали, и безжалостно нас притесняли, привел нам в избавление сынов Исмаила с юга». Михаил Сириец, цитируется по: Stephen O’Shea. Sea of Faith: Islam and Christianity in Medieval Mediterranean World (London: Profile, 2006), 52.

Цитата из великой эпической поэмы «Шахнаме», или «Книга царей», Фирдоуси, написанной на рубеже I тысячелетия н. э. Персидская аристократия, хотя и приняла достаточно быстро ислам, еще долго питала неприязнь к арабской культуре и вспоминала великолепие доисламской Персии.

Город пал в апреле 637 года. Согласно традиции, преемник Мухаммеда Умар, одетый в лохмотья, въехал в Иерусалим через Ворота Покаяния на белом осле (верблюде). Он спросил у патриарха, где молился царь Давид, и его привели к Храмовой горе, которую, как он обнаружил, давно уже использовали под свалку. Собрав христиан, Умар заставил их расчищать мусор и на свободном месте воздвиг простую деревянную молельню, которая позднее будет заменена на мечеть Аль-Акса (см. гл. 2).

Термин «саракенои», или «сарацины», первоначально употреблялся для обозначения неарабских народов Северной Аравии, но со временем его стали применять к арабам, а потом ко всем мусульманам. Его этимология не вполне ясна, но к IV веку историк Аммиан Марцеллин писал, что он используется для обозначения пустынных кочевников этого региона.

Греческие «сарацины» переводится как «восточные люди». – Примеч. ред .

Такого страшился, например, армянский епископ Себеос, см.: Alfred J. Butler. The Arab Conquest of Egypt – and The Last Thirty Years of the Roman Dominion (Oxford: Clarendon, 1902), Из пяти великих патриархов церкви трое – патриарх Антиохии, патриарх Иерусалима и патриарх Александрии – теперь осуществляли свою деятельность с разрешения мусульманских правителей.

Убийца Али истово верил, что главным качеством духовного вождя мусульман должно быть не происхождение, а исключительно благочестие. Эта простая, пуританская версия ислама станет известна как хариджизм и наиболее прочно пустит корни в Северной Африке. Отдельные ее общины сохранились на Аравийском полуострове и в Африке и по сей день.

Основатель династии Муавия был сыном Абу Абд ар-Рахмана Муавия ибн Аби Суфьяна, влиятельного жителя Мекки, который возглавил атаку на Медину, едва не уничтожившую ислам. Под конец той самой битвы мать Муавии Хинд вырвала печень у дяди Мухаммеда Амзы и ею пообедала. В результате гражданской войны был убит внук Мухаммеда, а сама Кааба сожжена; в конечном итоге прагматическая политика силы зрелищно одержала верх над набожной чистотой.

Берберы, чьи земли тянулись от Нила до Атлантического океана, называли себя «амазиги», то есть «свободные». Они были мастерами в искусстве выживания, а с точки зрения религии их племена представляли собой эклектичную смесь язычников, евреев и христиан. Легенда о пророчице стала предметом многих запутанных дискуссий. См.: Adelmajid Hannoum. Post-Colonial Memories: The Legend of Kahina, A North African Heroine (Westport, CT: Heinemann, 2001).

Считалось, что Герион обитает на острове Эрифия, вблизи современного Кадиса. По версии историка Аполлодора Афинского, Геракл насыпал две горы в память о своем путешествии. Диодор Сицилийский пишет, что Геракл сузил существующий пролив, чтобы закрыть путь чудовищам из Моря-Океана. Плиний Старший во «Вступлении» к Книге 3-й своей «Естественной истории» писал, что в I веке обитатели побережья верили, будто проход между горами «прорыл [Геракл], и через него хлынули воды, которые до сих пор не допускались, и изменили лик природы». Геркулесовы столбы все еще горделиво высятся на гербе Испании; девиз «Plus ultra» – «Еще дальше: вперед» – в лавровых листьях наводит на мысль о том, что они знаменуют вход, а не преграду.

Этот мифический персонаж, идентифицируемый с богом моря Нерейем, также появляется в истории об одиннадцатом подвиге Геракла. Это он послал его принести золотые яблоки бессмертия из сада Гесперид, дочерей титана Атласа, который держит на своих плечах небо. Геракл схватил умеющего менять облик Нерея и сжимал его, пока тот не рассказал, где расположен сад, по пути Геракл освободил прикованного Прометея, а взамен узнал, что принести яблоки может только сам Атлас. Геракл предложил Атласу подержать за него небо, пока тот сходит в сад; вернувшись, Атлас попытался обманом заставить Геракла навечно принять его ношу. Геракл попросил Атласа подержать небо, пока он поправит плащ, и сбежал. В другом варианте Геракл построил Геркулесовы столбы, чтобы освободить Атласа.

Один-два мореплавателя древности все же набрались храбрости. Около 500 года до н. э. карфагенский путешественник Ганнон Мореплаватель проплыл мимо Геркулесовых столбов и скорее всего достиг реки Сенегал, история его плавания изложена в «Перипле» – произведении, представляющем собой перевод на греческий язык текста таблички, которую Ганнон оставил в храме. Геродот кратко упоминает, что некогда финикийский флот, посланный египетским фараоном Нехо, обошел против часовой стрелки Африку; его скептическое упоминание о том, что финикийцы видели солнце справа от себя, когда плыли на запад вокруг южной оконечности Африки, единственное, что придает достоверности этому рассказу, поскольку иных свидетельств в его пользу не существует. Вспоминают эту историю главным образом те, кто стремится связать пирамиды Египта и Мексики.

Горная гряда заканчивается пиком высотой три тысячи футов – Джебель-Муса, или Горой Моисея, – это альтернативный кандидат на южный Геркулесов столб.

Хотя причиной поражения готов считалась Божья кара за их беспрестанные гражданские войны, Божий промысел увидели и в том факте, что изгнанные вожди отбросили былые распри, избрали единого правителя и основали королевство Астурия, ядро христианских государств, которые со временем начнут наступление на ислам. В 772 году первый король Астурии Пелайо одержал незначительную победу над берберами, которую позднее стали отождествлять с началом испанской Реконкисты. «Я не стану водить дружбу с арабами, – вложил в его уста громкие слова один хронист, – не покорюсь я и их власти… Ибо мы полагаемся на милость Божию в том, что с невысокого холма, который перед вами, начнется возрождение Испании и армии готского народа». Постоянные и повторяемые притязания на преемственность между Испанией готов и новыми католическими королевствами помогали оправдать войну против ислама как возвращение Пиренейского полуострова его законным правителям. Joseph F. O’Callaghan. Reconquest and Crusade in Medieval Spain (Philadelphia: University of Pennsylvania Press, 2003), 5–6.