Яков Нерсесов - Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»

Эта победа воскресила у римлян надежду на победу в войне с Ганнибалом. Победитель при Каннах с горечью осознал, что те, кто еще совсем недавно бежал от его солдат и даже в панике решал для себя вопрос, не двинуться ли куда-нибудь из Италии, теперь сражался грамотно и упорно.

Получалось, что на самом деле Канны не только не приблизили его к окончательной победе, но и вообще не изменили его положение в Италии в лучшую сторону.

Не решившись осаждать столь нужный ему для морской связи с родиной, расположенный на западном побережье Италии, крупный и хорошо укрепленный Неаполь, чьи жители были настроены защищаться до последнего, пунийский полководец устроил себе базу в богатейшем городе Кампании – Капуе. Она не только соперничала с Неаполем, но и считалась вторым по важности городом в Италии. Более того, римляне лишились порядка 30 тыс. пехоты и 4 тыс. кавалерии. Капуанское руководство само пригласило армию Ганнибала к себе на постой. Разрывая с Римом, Капуя жестоко умертвила бывших в ней граждан Рима: их… «задохнули» (если можно так выразиться?) в парилках капуанской городской бани. Заинтересованное в союзе с Карфагеном, оно рассчитывало не только освободиться от римского владычества, но и по окончании войны стать сильнейшим городом Апеннинского полуострова.

Казалось, союз с Капуей обещал Одноглазому Пунийцу большие дивиденды, но на самом деле этот альянс принесет ему больше хлопот, чем пользы. Зиму 216/215 гг. до н. э. карфагенский полководец и его наемники проведут в этой италийской «столице роскоши и изобилия». Впервые за многие годы его солдаты посещали бани, перепивались знаменитым фалернским вином и спали не на голой земле, а в мягких кроватях, в которых им было с кем разделить ложе – пышногрудые капуанские женщины славились своей особой страстностью среди сколь фигуристых, столь и любвеобильных дочерей благодатной Италии.

… Кстати сказать, именно в Капуе Ганнибала чуть не подстерег кинжал убийцы. Рассказывали, что на пиру у одного из знатнейших горожан Капуи Нинния Целера сын некого Пакувия Калавия (имя его осталось истории неизвестно) якобы собирался покончить тем вечером с разорявшим Италию агрессором. С огромным трудом отцу удалось предотвратить то ли убийство, то ли… трагедию. Поскольку эту историю рассказывает только один античный автор (Ливий), то ее подлинность вызывает определенные сомнения. Впрочем, пытливый читатель сделает свои собственные выводы…

Подобная «сладкая жизнь» во все эпохи приводила в негодность лучшие армии мира. Трудно, очень трудно вернуть солдат из жарких объятий ласково-доступных женщин в суровые условия походной жизни и тем более на поле брани, где решается: кто – кого?! Чаще всего такой солдат уже не лучше новобранца, и ему не хватает ни душевных, ни телесных сил, чтобы воевать на прежнем уровне.

Рассказывали, что якобы «не минула чаша сия» и солдат Ганнибала. В Капую вошла одна карфагенская армия – «злая до больших побед», а вышла другая: в обнимку с капуанскими девками, в одночасье ставшими типичными обозными шлюхами! Как образно сказал римский полководец Марк Клавдий Марцелл: «Капуя стала для Ганнибала его Каннами!» Так ли это?!

И, тем не менее, но последствия «капуанских излишеств» не заставили себя долго ждать.

Сначала один из лучших военачальников карфагенской армии племянник Ганнибала Ганнон (сын Бомилькара) дважды терпит поражения от легионов римского претора Тиберия Семпрония Гракха.

Первый раз – под Грументом (Лукания); второй – под Беневентом (когда-то до исторической победы римлян над эпирским царем Пирром бывший Малевентом) .

Любопытно, но во втором случае Гракх, получивший от сената разрешение действовать на собственное усмотрение, пустил в ход весьма оригинальный психологический прием. В его войске было много рекрутов-рабов, которым он клятвенно пообещал свободу за принесенную голову неприятеля, тот же, кто отступит и побежит, будет… распят! Когда на другой день началось сражение, такое диковинное условие едва не стоило римлянам победы: убивая врагов, римские солдаты из числа рабов старались рубить им головы, потом, держа головы в правой руке, покидали поле боя, направляясь к консулу за обещанной свободой. Когда всполошившиеся военные трибуны донесли о происходящем Гракху, он приказал немедленно бросить головы: храбрость свою воины уже доказали и свободу они безусловно получат. Битва возобновилась с новой силой. Против конных нумидийцев Ганнона была пущена кавалерия из бывших рабов. Обе конные лавы схлестнулись в смертельной схватке. Но долго исход ее был неясен.

Тогда Гракх снова прибег к испытанному им психологическому воздействию на своих воинов. По конным рядам было громогласно объявлено, что обещанную свободу его бойцы получат только в том случае, если враг будет обращен в бегство! Натиск римских рабов усилился до такой степени, что наемники Ганнона не выдержали и побежали. Бой, превратившийся в беспорядочную резню, закончился уже в карфагенском лагере. Из более чем 8-тысячного войска (по другим данным, оно было значительно больше – 17 тыс. пехоты и 1200 всадников) Ганнона спаслось менее 2 тысяч, да и то в основном нумидийских всадников.

Гракх сдержал свое слово. Все рабы, оставшиеся в живых после беневентской мясорубки, а не только храбрецы, кидавшиеся в самое пекло боя, получили свободу.

… Кстати, захваченный в лагере пунов скот по приказу Гракха был изъят из общей добычи и всем окрестным жителям было объявлено, что хозяева животных могут в течение месяца предъявить на них свои права и забрать. Такой жест должен был продемонстрировать италийским племенам, что римские солдаты защищают своих союзников от грабежа и насилий пунийских головорезов!..

Затем потерпел фиаско сам Ганнибал. Когда в конце лета 215 г. до н. э. он снова попытался взять Нолу, то Марцелл в очередной раз дал ему такой отпор (описания подробностей новой ноланской мясорубки нам остались неизвестны) , что пуны вынуждены были отступить. Если это так, то получается, что Ганнибал в очередной раз спасовал перед Марцеллом (возможно, он и не проиграл, но исключительно победоносным полководцем он уже не был, причем давно!), чем позволил тому не без оснований полагать себя… победителем Одноглазого Пунийца.

И все же, не обладая большими силами, римский полководец преследовать пунов не решился, но когда на следующий день он снова вывел своих воинов на битву, то Ганнибал предпочел уклониться от боя и снова уйти на зимние квартиры в Апулию. Ему явно нравились эти столь «близкие его сердцу» (!) благодатные края, и еще не раз он будет возвращаться сюда, уже явно утомленный и пресыщенный своими сколь грандиозными, столь и «пирровыми» победами над ненавистным, но могучим Римом.