Яков Нерсесов - Великий Ганнибал. «Враг у ворот!»

Два года, днем и ночью, необыкновенные орудия и машины Архимеда сопротивлялись натиску римлян. Порой от своего бессилия Марцелл приходил в такое отчаяние, что не просто дико вопил, а срывался на визг: «А не прекратить ли нам борьбу с этим геометром-уникумом?!» В конце концов, осознав всю бесплодность штурмовых операций, уносивших сотни жизней его легионеров, Марцелл перешел к новой, но испытанной веками тактике – блокаде, дававшей возможность взять Сиракузы измором. Против такого метода ведения войны созданные гением Архимеда боевые механизмы оказались бессильны. Но и блокада оказалась малоэффективной: продовольствие в Сиракузы регулярно завозилось морем из Карфагена.

Только к концу лета 212 г. до н. э. Марцеллу повезло: с помощью другого метода ведения осады – военной хитрости – он смог проникнуть в Сиракузы. Но и здесь поначалу его поджидала неудача. Прикрывшись в рыбацкой лодке сетями, несколько сиракузян ухитрились пробраться морем из города в римский лагерь. Сложился проримский заговор. В блокированных Сиракузах число людей, причастных к нему, росло и уже достигло 80 человек! Неожиданно все рухнуло: один из заговорщиков – некий Аттал, обиженный проявленным к нему недоверием – донес на своих «собратьев». Их схватили и после пыток казнили. Вскоре, однако, римлянам представился другой случай.

Одна из версий случившегося гласит: очередной перебежчик донес, что в осажденном городе грядет трехдневное празднование в честь богини Артемиды и вина будет – хоть залейся! Более того, кому-то из римских разведчиков удалось высчитать количество кирпичей, из которых была сложена городская стена в самом ее невысоком месте. Затем высчитали высоту каждого кирпича и таким образом установили приблизительную высоту самой стены. Так выяснилось, какой высоты нужна штурмовая лестница. Как и предполагалось, в день праздника стражники перепились и лично Марцелл с парой особо преданных ему центурионов смог взобраться на стену, спуститься вниз и, найдя потайную дверь, открыть ворота, через которые в город хлынули римские «коммандос». Не сразу, но спустя некоторое время Сиракузы были полностью под контролем Марцелла. В ходе кровавой резни, учиненной римлянами в Сиракузах, погиб и Архимед.

…Обстоятельства гибели 75-летнего гениального математика стали сюжетом для многочисленных преданий. Вот лишь наиболее популярные! По одному из них, Архимед был погружен в изучение геометрических чертежей. Занятый любимым делом, он не обращал внимания на римлян, бежавших по улицам, и даже не знал, что город уже взят неприятелем; когда перед Архимедом внезапно предстал римский легионер и потребовал идти к Марцеллу, ученый, поглощенный своей задачей, отказался, объясняя это тем, что он пока не решил проблемы и не закончил доказательства: солдат вытащил меч из ножен и заколол Архимеда. По другому преданию, дело обстояло так. Архимед чертил на песке какой-то чертеж, когда к нему подбежал разгоряченный боем римский воин. Не видя, кто ему мешает, старик, не поднимая головы, сердито буркнул: «Отойди, человече, от моего чертежа!» Эта безобидная реплика стоила Архимеду… жизни. Разгневанный римлянин отрубил ему голову. И наконец, третья версия гласит , что Архимед сам шел к Марцеллу и нес в ящике свои математические инструменты: римские солдаты, встретившие его по дороге, решили, что он несет сокровища, и зарезали его с целью грабежа. Говорили, что, узнав о безвременной гибели великого ученого, Марцелл не только велел казнить его убийцу, но и соорудить достойное надгробие в виде колонны, увенчанной сферой и цилиндром. Со временем люди о ней забыли, она запустела, а затем и вовсе разрушилась, и только знаменитый римский оратор Цицерон уже в I веке до н. э. после многих трудов смог ее отыскать. В то же время «передавали», что суровый и бескомпромиссный солдафон Марцелл не приказывал пощадить ученого, не печалился об его гибели, и уж тем более никого не наказывал…

Если верить всей этой истории, то в ней красной нитью проходит мысль, что великий ученый и перед смертью был занят любимым делом: решением дилемм! Утешает только одно: таким людям, как Архимед, для бессмертия не нужны никакие памятники. Вполне возможно, что какие-то из его машин на самом деле – плод фантазии последующих поколений историков, мало понимавших в законах механики, но зато дававших волю своему воображению. Даже если это и так, то все равно в людской памяти Архимед остается одним из величайших умов, а его достижения в области военной техники эпохи Древнего мира ни с чем не сравнимы. Недаром ни один труд по этому вопросу не может считаться завершенным, если в нем не упоминается Архимед…

… Между прочим, за взятие Сиракуз Марцелл так и не получил от сената права на триумф в Риме. Сенаторы решили, что победа была одержана слишком дорогой ценой, и наградили полководца только «овацией» – значительно менее почетным и менее торжественным въездом в Рим не на колеснице, а на коне. Таковы гримасы истории и, если хотите, Ее Величества Судьбы ! Триумфа Марцелл так и не дождался (самочинно организованный триумф на Альбанской горе – не в счет) : через несколько лет из-за своей отчаянной храбрости он нелепо погибнет в неравном бою со своим главным врагом… Одноглазым Пунийцем! Но об этом чуть позже. Еще горше пришлось его солдатам – двум «штрафным» римским легионам, сосланным воевать на Сицилию в наказание за поражение при Каннах. Их так и оставили «зимовать» на острове. Вернуться на родину и снова воевать против Ганнибала они смогут лишь много лет спустя…

С падением Сиракуз был предрешен исход борьбы за Сицилию. Вместо того, чтобы связывать Ганнибала с Карфагеном, Сицилия превратилась в непреодолимую преграду, отделявшую пунийскую армию в Италии от источника подкреплений из Карфагена. Вместо того чтобы стать надежным тылом для армии Ганнибала, Сицилия сделалась плацдармом, откуда можно было в любой момент ожидать и вторжения римских войск в Африку, и удара по… Ганнибалу!

В этом же 212 г. до н. э. Ганнибал последний раз испытал большую удачу в войне с Римом.

Тогда он осадил богатый италийский портовый город Тарент, населенный преимущественно греками-спартанцами, вокруг которого он уже ходил «словно кот вокруг жирной сметаны» в 214 г. до н. э. в расчете на его добровольную сдачу, но тогда «дело не выгорело». И вот теперь пунийскому вожаку показалось, что время пришло и если действовать решительно, то Тарент станет его «морскими ворота» в Средиземное море. Началось все с того, что еще за год до этого делегация молодых аристократов Тарента сама явилась к нему с предложением занять Тарент. Их рвение перейти под знамена карфагенского полководца объяснялось очень просто – все они были освобождены им из плена после Тразименской битвы и после Канн, где воевали против Ганнибала как союзники Рима. Молодые тарентинцы обещали взять на себя добровольную «пропаганду» в пользу Карфагена.