Евгений Кычанов - Великий Чингис-хан. «Кара Господня» или «человек тысячелетия»?

Каждый думал перехитрить другого, и все действовали с опаской. Темучжин, ставка которого располагалась как раз на пути войск Тоорил-хана, откочевал в сторону. Только пропустив войска кереитов и убедившись, что ему не угрожает их внезапное нападение, он присоединился к Тоорил-хану Тоорил-хан, в свою очередь, намеренно или случайно опоздал к месту встречи на три дня. Чжамуха, ожидавший союзников, при их приближении выстроил свои войска в боевом порядке, тотчас же это сделали и кереиты. Лишь после взаимных пререканий по поводу опоздания союзники выступили в поход. Случилось это в Год змеи, соответствующий 573 г. хиджры (мусульманского календаря), т. е. в 1177/78 гг., когда, по Рашид-ад-дину, Темучжину было 22–23 года; по другим подсчетам, поход состоялся в 1184 г. (исходя из даты рождения Угэдэя). Монгольский ученый Сандаг указывает 1188 г. Соответственно в зависимости от предполагаемой даты рождения Темучжину могло быть 29(33), 22(26) или 17(21) лет.

Главным в замысле Чжамухи было внезапное нападение на меркитов. «Обрушившись на него (меркитского Тохтоа-бе-ки) прямо через дымовое отверстие юрты, на самое почетное у него налетим и в прах сокрушим. Женщин и детей в полон всех заберем; самое святое у него ногами потопчем, весь народ до конца истребим» [Сокровенное сказание, с. 101]. Замыслы, как видим, были серьезные и зловещие, и план этот почти удался. Войска Тоорил-хана и Чжамухи-сечена, «вторгшись через дымник», как снег на голову, внезапно атаковали меркитов, «весь улус его [Тохтоа-беки] дочиста полонили». Но сам Тохтоа-беки, получив предупреждение о нападении от слуг, занимавшихся рыбной ловлей и охотой недалеко от орды, с горсткой своих людей бежал вниз по Селенге к Байкалу, «в страну Баргучжинскую». И весь улус Тохтоа-беки, гонимый превосходящими силами противников, тоже бежал вниз по Селенге. Победители «гнали, губили и забирали в плен беглецов». Лишь Темучжин был занят другим – поисками своей Борте. «Забегая навстречу бежавшим, он все время громко окликал: «Борте, Борте!» Услышав крик Темучжина, Борте соскочила с возка, ухватилась за поводья Темучжинова коня. Узнали они друг друга и обнялись. А вскоре послал Темучжин своих людей сказать Тоорил-хану и Чжамухе:

– Я нашел, что искал. Прекратим же ночное преследование и остановимся здесь (по «Сокровенному сказанию», с. 102–103).

Б.Я. Владимирцов полагал, что Темучжин «имел основание не желать их [меркитов] полного разгрома». Тем временем Бельгутай не мог отыскать своей матери, второй жены Есугая, и меркитам пригрозили полным истреблением, если они не вернут ее. Меркитские воины, которые напали на ставку Темучжина, пленили Борте и мать Бельгутая, были казнены. Их жен, «миловидных и подходящих», забрали в наложницы, а «годных стоять при дверях» поставили прислугой, т. е. попросту обратили в рабство [там же, с. 104].

Победители закончили свой поход у слияния рек Онона и Селенги. Отсюда Тоорил-хан отбыл в свою орду, а Темучжин и Чжамуха остались жить вместе в одной орде Хорхонох-Чжу-тур. Соединила их страшная сила, та дружба, при которой друг боится и на час оставить друга, чтобы не пасть его жертвой. Хотя Темучжин был против массового истребления меркитов во время первого нападения союзников на них, видимо, желая сохранить их как самостоятельную силу в борьбе за власть в Монголии, он никогда не простил им их нападение и позорное пленение его жены. По сведениям Рашид-ад-дина, он «постановил, чтобы никого из меркитов не оставляли в живых, а всех убивали, так как племя меркит было мятежное и воинственное и не раз воевало с ним» [Рашид-ад-дин, т. I, кн. 1, с. 116].

Возможная этимология имени, которым был назван старший сын Темучжина, Чжочи, – «гость». Видимо, Темучжина никогда не покидала тайная мысль, что Чжочи мог быть и наполовину меркитом.

Есть все основания считать, что в поход Темучжин пошел «гол как сокол», т. е. с горсткой своих людей, сородичей и нукеров, – мысль, которая постоянно проводится и подчеркивается в «Тайной истории», – был одинок, даже гоним, но его дарования и способности необычного, небесного происхождения были замечены, и он вдруг почти сразу стал ханом. Как полагает Л. Гамбис, вполне допустимо, что у Темучжина в меркитском походе если не имелось своих две тьмы, то была достаточно многочисленная армия. «По имеющимся источникам, – писал он, – неразрешима проблема, каким образом перед походом на меркитов Темучжин собрал армию, достойно противостоящую двум тумэнам Тоорила и двум тумэнам Чжа-мухи?» [Гамбис, с. 36].

П. Рачневский справедливо подчеркивает, что к этому времени Темучжин уже вписался в систему взаимоотношений между правителями части монгольской степи, оформленных в терминах кровного родства, как это было принято в ту эпоху в Центральной Азии и в Китае:

Тоорил-каган – отец и старший брат

Чжамуха – младший брат

Темучжин – сын

Поскольку важна была разница между поколениями и в пределах одного поколения, то положение Чжамухи как младшего брата Тоорил-кагана было выше, чем положение Темучжина-сына, правителя «младшего по поколению» [Рачневский, с. 33].

Очевидно, наиболее полно и правдиво события, связанные с меркитским походом, хотя и в эпической форме, описаны в «Тайной истории». «Юань ши» и «Шэн у цинь чжэн лу», источники императорской эпохи, о походе и меркитском плене

Борте, жены основоположника династии, умалчивают вообще. Рашид-ад-дин, как мы уже видели, о походе и плене сообщает, но находит ход, который как бы выводит Борте из игры: пленив ее, меркиты тут же отдают ее Тоорил-кагану (от которого, кстати, тоже вполне вероятно, они «зависели», т. е. признавали его старшинство в рамках той системы, о которой мы только что упомянули), а тот тут же возвращает ее Темучжину Если бы Темучжин получил от Тоорил-кагана Борте, возможно, меркитский поход был бы и не нужен, да и как мог бы, не потеряв престижа, участвовать в нем Тоорил? Кстати, если верить более поздней версии «Алтай Тобчи», то в наложницы была отдана и вторая жена Есугая: «Бэлхутэй отправился спасать свою мать. Когда он вошел через правую дверь в ее юрту, его мать в изорванной овчинной одежде вышла через левую дверь и сказала какому-то человеку: «Мне говорили, что мои сыновья стали ханами. Здесь я была соединена с плохим человеком, как я посмотрю в лицо сыновьям?» [Алтан Тобчи, с. 93]. В этом же источнике Чильчер, брат Чиледу, кается в том, что он посмел взять в наложницы Борте: