Даниил Коцюбинский - Распутин. Жизнь. Смерть. Тайна

По всей видимости, описанный выше прием психологического воздействия на императора Распутин использовал и в дальнейшем. Так, если верить рассказам «Дневника», обеспокоенный зверством князя Татищева, спустившего на просителей собак, которые в итоге загрызли одного из них, Распутин, по собственным словам, «порешил с Царем разговор разговаривать. Взял и Илиодорушку с собой. Говорю я это, а при этом и Царица-Матушка сидит. „Вот, – говорю, – до чего люты начальники, живьем человека загрызть. Ходока за мирское дело“. Царь молчит. А как дошло слово до того, что урядника живьем сожгли, Царь и воскликнул: „Все деревни под суд. Всем розги, всем розги“. А Илиодорушка побледнел и тоже шепчет: „Под суд, под суд“. Я как стукну по столу. Царица-Матушка вскочила, а Царь затрясся. „Молчи, – говорю, – молчи, подтыкало, – это я Илиодорушке, – я не тебе, а Царю говорю: Ты мужика как учить собираешься? – Через жопу. Жопу драть хочешь – дери, а разум через голову вести надо. Жопу выдрал, а в голове у него такая злоба вырастет…“ Царь побледнел. „А что же, говорит, делать надо?“ – „А то, что науку не розгой, а умным словом вводить надо“. Как ушли мы, Илиодорушка и говорит: „Как ты смеешь так с Государем разговаривать?“ – „А то как же? С Царями говорить не разумом надо, а духом. Он разума не понимает, а духа боится“. Вот» 50.

При этом Распутин довольно тонко чувствовал конъюнктуру и, как можно понять, давал Николаю II рекомендации в строгом соответствии с «критерием целесообразности». Так, Григорий не стал, несмотря на отчаянные просьбы епископа Гермогена, выступать против Указа 9 ноября 1906 года (Столыпинской земельной реформы): «Миленький владыка! – ответно телеграфировал Григорий в характерном для него ключе „концептуального эгоцентризма“. – Не беспокойся, закон я провожу. Он – хорош. Все будет хорошо. Сам после увидишь и узнаешь. Григорий» 51.

Несмотря на психологическую слабость Николая II, в отношениях с ним, так же как и с Александрой Федоровной, Распутину приходилось держать ухо востро – прежде всего потому, что император был подвержен постоянному влиянию со стороны сил, враждебных «старцу». В «Дневнике» описывается весьма характерный в этой связи эпизод.

Вдовствующей императрице якобы приснился сон, который был трактован как намек на падение династии «от мужика». Николай тут же впал в отчаяние. Александра Федоровна по секрету рассказала обо всем Распутину. «Ну вот, назавтра сижу это я у Аннушки. Ен приезжает. С виду веселый, а Сам как заяц загнанный: все с перепугу оглядывается, дрожит, будто отдышаться не может. Подошел я это к яму и говорю: „Очень мне даже тяжело глядеть, как ты мучаешься… и хотелось об тебе помолиться“. А Ен молчит, да все так с боязней на меня глядит. „Ну вот, – говорю я, – не знаю кто и не знаю чем тебя напужал, только сдается мне, что тебя обоврали. Заместь великой радости про печаль сказали“. Вот. А Ен даже подскочил: „Откуль знаешь? Кто сказал?“ А я так смеюсь: „Ничего не знаю, нихто ничего не сказывал. Только Твои глаза испуг и печаль показуют“. Вот. А Ен в растерянности и грит: „Григорий, мне сказывали, будто… ты… меня… убьешь!“ А Сам глазами так и колет. От Яго таких слов и я задрожал… И говорю: „Папа мой! Я раб Твой… против тебя што пушинка легкая: подул и нет ее, унесет ветром и затеряется… и больно мне и обидно такие слова слышать. И язык мой того не скажет, об чем ты подумал. Ну а теперь вот слушай: Твоя судьба с моей перепуталась. Еще до рождения, понимаешь, до рождения тоненьким росточком твой царский корень об мой мужицкий обвился, а для сие нужно было, штобы помочь тебе до солнышка дотянуться, а Твое солнце – Твоя царская мощь и слава! Вот. Я тебе в помощь. Вот послушай, завертять тебя твои враги, скрутят, а я топориком, топориком все сучья обрублю. Может, сам упаду, а Твою царскую голову из прутьев освобожу“. Вот. Говорю это я, а сам дрожу… И Господи-ли Боже мой! Лбом… царским лбом Земли коснулся и сквозь слезы сказал: „Отец Григорий! Ты мой спаситель. Ты святой, ибо тебе открыты пути Господни…“ А сам весь дрожит. Запинаясь, рассказал про сон своей матери. И я Яму сказал: „Об чем буду говорить, ежели я сон разгадал, не зная яго. Я защита твоя – твоим врагам на страх и на унижение“» 52.

Эффективной обороне Распутина от наседавших на него со всех сторон врагов явно мешала «говорящая» фамилия «старца». Уже 15 декабря 1906 года Григорий обратился к Николаю с просьбой: «Ваше Императорское Величество. Проживая в селе Покровском, я ношу фамилию Распутина, в то время как многие односельчане носят ту же фамилию, отчего могут возникнуть всевозможные недоразумения. Припадаю к стопам Вашего Императорского Величества и прошу, дабы повелено было мне и моему потомству именоваться по фамилии „Распутин-Новый“. Вашего Императорского Величества верноподданный Григорий» 53. Царское соизволение поступило в рекордно сжатые сроки: 23 декабря 1906 года.

Несмотря на постоянные усилия Распутина по расширению своего «придворного воспроизводства», его карьера, вполне возможно, оказалась бы не более продолжительной, чем у прочих дворцовых юродивых, рано или поздно надоедавших своим высочайшим покровителям, – если бы не одно в высшей степени удачное для Григория знакомство.

В марте 1907 года Милица Николаевна, пережив краткий период раздражения излишне автономным поведением Распутина в царских покоях и затем временно смирившись с этим фактом, свела Распутина с любимой фрейлиной Александры Федоровны – Анной Танеевой (через месяц вышедшей замуж и ставшей Вырубовой).

Близкое знакомство царей с А. А. Танеевой (Вырубовой) состоялось примерно в то же время, что и с Распутиным, – в 1905 году, когда царствующие особы взяли молодую услужливую фрейлину в поездку на императорской яхте по финляндским шхерам. С осени 1906 года можно, как считает А. Н. Боханов, «вести отсчет развития удивительных взаимных симпатий между царской четой и молодой придворной служащей, не обладавшей никакими особыми качествами, кроме душевных» 54. За годы, предшествующие ее знакомству с Распутиным, «молоденькая фрейлина стремительно становится действующим лицом… всей жизни [царской] семьи», став фактически «рядом с троном» 55. «Эта женщина, пользовавшаяся безграничным доверием и расположением государыни, была своеобразным и особенным существом, а по характеру, по образу жизни и всему своему поведению удивительно вписывалась в идиллию Царского Села» 56.

«Слишком ограниченная, чтобы иметь собственное мнение о людях и вещах, – характеризовал Анну Вырубову Дж. Бьюкенен, – она сделалась бессознательным орудием в руках Распутина и тех, с которыми он имел дело» 57, став не только «фонографом» 58слов и желаний «старца», но и его поводырем в сложном лабиринте закулисных дворцовых интриг.