Сергей Сергеев-Ценский - Севастопольская страда (Часть 2)

- И еще, кроме этого, пятьсот рублей деньгами, - не то одобрительно, не то порицательно добавил Таубе.

- Пятьсот? Вот, полюбуйтесь-ка на нее! Замужняя?

- Никак нет, девица, - ответила Даша.

- Завидная невеста! Это кто же именно, - его светлость так наградил ее? - спросил Пирогов Таубе, удивясь.

- Не-ет, - сделал непроницаемую легкую гримаску Таубе. - Это по приказу из Петербурга.

- А-а! Но кто-нибудь отсюда же сделал представление?

- Кажется, что это покойный адмирал Корнилов, насколько я слышал...

- Вот кто, тогда понятно... Так вот, Дарья, скоро сюда приедет целая община сестер милосердия, чтобы одной тебе не было жутко здесь, - положил Даше на плечо руку Пирогов.

- Какая же тут жуть? - удивилась Даша. - Да теперь и стрельбы стало мало совсем.

Она старалась говорить тихо, хотя и вполне внятно, но, видимо, и самый этот намеренно тихий девичий голос волновал безрукого француза.

- La soeur! - снова проговорил он, восторженно глядя только на нее, а не на этих вошедших.

Может быть, забыл он в эту минуту, что он в плену, что он тяжело ранен, лежит на госпитальной койке не в Марселе и даже не в Скутари, а в том самом Севастополе, который его изувечил. Он не обратил, казалось, никакого внимания и на этих вошедших в палату новых русских и между ними на приземистого человека с угловатым и плешивым, как у Сократа, черепом, Пирогова. Для него как бы ясна была только одна истина: приходят и уходят, отгремев, войны, приходят и уходят со своими ланцетами врачи, - женщина остается.

Пирогов же, наблюдая из-под нависших надбровных дуг внимательно и зорко за всем кругом и за французом так же, как и за Дашей, сказал, обращаясь к Сохраничеву:

- Да, пусть там как хотят и говорят что угодно всякие скептики и умники, а послать сюда сестер - это превосходная мысль!

IV

Когда Пирогов выходил из бывшего дома веселья, ставшего теперь домом стонов, крови, горячечного бреда, он обратил внимание на расположенный вблизи деревянный двухэтажный дом, к которому подходили солдаты с закрытыми носилками.

- Там что такое? Еще один перевязочный пункт? - спросил он Таубе.

- Нет, Николай Иванович, в этом доме уже никого не перевязывают, непроницаемо улыбнулся Таубе. - Это есть не более как морг.

- Мертвецкая! Вот как! И потом отсюда куда же? На Северную, через бухту?

- О, да, да... Тела отпеваются тут накоротке, - тут есть как бы часовня... Потом их нагружают, на баркас и отправляют для погребения. Это есть бывший дворец императрицы Екатерины, а перед самой высадкой союзников тут его светлость имел свою резиденцию!

И Таубе развел рукою, как бы удивляясь сам прихотливой судьбе этого еще не так и старого дома, и добавил:

- А под отделение этого, то есть первого перевязочного пункта, мы заняли недалеко отсюда один дом - купца Гущина... Купец Гущин из Севастополя выехал, так что дом его освободился...

- Сколько же можно поместить раненых в доме Гущина? полюбопытствовал Сохраничев, человек хотя и молодой еще, но осанистый, широкий, обстоятельный.

- Там... если потеснее, чем здесь, то, пожалуй, сто двадцать, даже все полтораста... да здесь двести, итого, скажем так, триста пятьдесят...

- Не мало ли все-таки? - спросил Пирогов.

- Пока, на зимний, так сказать, сезон, мы думаем обойтись, - не без важности ответил Таубе, как будто это зависело всецело от него: захочет обойтись - обойдется. - Что же до Корабельной стороны, то там, в морских казармах, второй перевязочный пункт гораздо больше, даже в несколько раз больше: там рассчитано на полторы тысячи человек... Завтра вы могли бы, я так думаю, познакомиться и с этим пунктом.

- Вы полагаете, что сегодня уж поздно? - несколько недовольно спросил Пирогов.

Таубе посмотрел на солнце, на него и неторопливо принялся доставать свои часы, говоря между тем:

- Я думаю, что это займет порядочно времени, а между тем мы имеем сейчас...

Они еще стояли на широкой мраморной лестнице, когда к ним подошла раскрасневшаяся от быстрой ходьбы девушка лет семнадцати на вид и, заметив между ними дородного и державшегося хозяином Таубе, протянула ему какой-то пакет, серый, казенного вида, спрашивая при этом и его и как бы всех прочих на лестнице:

- Ведь это здесь, мне сказали, помещается первый перевязочный пункт?

- Вы что, к раненому офицеру? - спросил ее Пирогов, разглядывая ее синюю бархатную шляпу с блондами и свежее лицо.

- Нет, я сюда, чтобы... - и девушка замялась, стараясь найти слово, которое заменило бы слово <����служить>, наконец, закончила: - чтобы помогать...

- Кому помогать? И чем именно помогать? - недоуменно спросил Пирогов.

В это время Таубе, успевший уже вскрыть пакет и пробежать бумажку, обратился к нему с едва уловимой усмешкой в голосе:

- Чтобы понять это, Николай Иванович, надо ознакомиться с сопровождением, гласящим вот что: <����Допускается распоряжением начальника гарнизона города Севастополя... к уходу за ранеными и больными воинами на первом перевязочном пункте дочь капитана 2-го ранга в отставке Варвара Зарубина с нижеписанного числа ноября месяца тысяча восемьсот пятьдесят четвертого года...> и прочее... Подписал генерал-лейтенант Моллер.

- Та-ак! - протянул Пирогов, улыбаясь благожелательно. - Это значит на ловца и зверь бежит! А вы где же учились, барышня, уходу за ранеными?

Варя Зарубина только теперь поняла, что самое важное лицо из всех, стоявших перед нею на лестнице, был именно этот вот в поношенной солдатской шинели, на котором не было никаких погонов.

- Я скоро научусь, - тихо проговорила она, глядя на Пирогова почти умоляюще, но он отозвался с отеческой ноткой в голосе:

- Только бы самой не заболеть, а научиться, конечно, можно... Сестры милосердия должны скоро приехать сюда, проситесь к ним в общину, авось примут... Да и здесь, - кивнул он головой на дверь собрания, - есть девица одна, Даша, - золотая девица! Подите к ней, познакомьтесь... Она вас и бинтовать научит...

Но, вспомнив, как поморщился он сам и подтянул губу к носу, когда вошел в залу, в которой разместилось до ста коек с ранеными, Пирогов добавил:

- Впрочем, если вы не вынесете здешней обстановки и через пять минут сбежите к себе домой, мы вас осуждать за это не будем, так и быть.

Варя поглядела на него, на Таубе и на других и ответила на это с тою самонадеянностью, которая так свойственна юности:

- Нет, я вынесу! Я непременно вынесу все!

- Ну, вот и прекрасно, - улыбнулся ее горячности Пирогов. - А мы пойдем в таком случае в дом купца Гущина.

Глава четвертая

МОЛОДЕЖЬ

I

За несколько дней до этого Витя Зарубин пришел на батарею лейтенанта Жерве, вспомнив, что лейтенант этот был сослуживцем его отца, батарея же, которой он командовал, находилась рядом с Корниловским бастионом, как теперь, по приказу самого царя, стал называться Малахов курган.