Максим Калашников - Третий Проект. Том II ТОЧКА ПЕРЕХОДА.

Впрочем, помимо политической, дробление может пойти и по иным линиям. Уже сейчас люди объединяются не на основе общего языка и территории, а по признаку приверженности, скажем, марке автомобиля или поп-группе. Но будут объединения и по профессиям, производству, идеологии, отношениям «патронаж-клиентаж» и т.д. Один и тот же человек зачастую будет входить в разные общности. И в любой общности будет своя власть над человеком.

Кустарев напоминает, что еще совсем недавно (по историческим меркам) стремление к отделению от большого государства и к автономии считалось путем к экономическому расцвету и к благосостоянию. Когда-то бедные сражались за свободу. Например, ирландцы. Однако позже бедные поняли: лучше оставаться в империях, потому что там можно получить работу и помощь через бюджет державы. Зато сепаратистами стали богатые, которые больше не хотят помогать бедным. Например, в Бразилии богатый белый Юг норовит отречься от черного нищего Севера. В Мексике богатый север не прочь отделиться от босяцкого юга. В Италии — та же история. Кто хочет выйти из состава Испании? Богатые Страна басков и Каталония.

В нынешнем мире пытаются отделиться и те, кто сознает свою вечную отсталость, но при этом пытается защитить свой традиционный образ жизни. Например, индейцы майя в мексиканском штате Чьяпас.

Государственный сепаратизм питают внесистемные общности: преступные сообщества, религиозные секты, экологические общины. Они тоже не знают старых границ, но с государствами их роднит стремление охватить своих членов системой тотального контроля и социального страхования. И это происходит тогда, когда сами-то государства в погоне за «инвестиционной привлекательностью» разбирают свои системы социального обеспечения! Грубо говоря, государства своими руками выталкивают людей в лоно вот таких внесистемных «мафий». И неудивительно: ведь там люди чувствуют заботу о себе. То, что кажется сегодня коррупцией, представляет собой процесс перехода прерогатив государства к новым игрокам на мировой арене. Рано или поздно этот процесс признают юридически. Конечно, закрытость и авторитарность как мафий, так и сект вряд ли сделают их полноценными альтернативами национальному государству. Может быть, считает Кустарев, они все же гуманизируются. В противном случае, найдутся и другие общности. Дух социализма и демократии, оставив государства, найдет себе новое пристанище.

Процессы дробления старых государств все ускоряются. Зачем раньше создавались государства-нации? Чтобы содержать массовые армии и гигантскую промышленность. Но сегодня и то, и другое умирает. Стало быть, исчезает еще одно оправдание для жизни старых централизованных государств.

Но все же государства имеют шанс на существование в еще одной форме: государств-корпораций, государств-предприятий, государств-мафий. Они эволюционируют в сторону корпораций, которые предоставляют определенный набор услуг тем, кто заключил с ними контракт. Эти государства навсегда оторвались от народа, который в них живет, они не связаны с обществом. Кажется, это — иллюстрация для РФ после распада Советского Союза. Конечно, на первых порах такое государство будет иметь дело с той популяцией-народом, из которой оно исторически выросло, но никто не даст гарантии насчет того, что потом это государство найдет и других граждан. (Помните гайдаровское «Россия как государство русских не имеет будущего»?) Такое «отвязанное» государство может стать как сильной многофункциональной корпорацией, так и превратиться в рыхлый картель из слабо связанных друг с другом специализированных подразделений: армии, сборщиков налогов, аудита и т.д.

Еще одним остатком национальных государств станут несуверенные территории. Тут и «неудавшиеся государства» вроде Афганистана или Сомали, и малонаселенные территории вроде нашей Восточной Сибири, и этнические территории типа русского и канадского Севера, которые добровольно перейдут под внешнее управление. Со стороны кого? Либо ООН, либо ТНК, либо частных агентств, включая и «отвязанные государства». (Мы пересказывали работу А.Кустарева «Национальное государство и его наследники» по сайту www.antropotok.ru).

С Кустаревым пересекаются исследователи американского прогнозно-аналитического «Проекта-2020», завершенного в декабре 2004 г. при поддержке разведывательного сообщества США:

«

Глобализация в первую очередь устранит прежний раскол между индустриальным Западом, коммунистическим Востоком и развивающимися неприсоединившимися странами (Третий мир). Новая линия раскола пройдет между теми странами или даже их отдельными частями, которые интегрируются в мировое сообщество, и теми территориями, которые не сделают этого по экономическим, политическим или социальным причинам. Для тех мегаполисов, что станут движущей силой глобализации, связывающие их финансовые каналы и телекоммуникации, возможно, получает не меньшее, если не большее значение, чем государственные границы».

Вот оно, читатель, нерадостное будущее нынешних государств в эпоху перехода к Нейромиру. Их ждут расколы.

Впрочем, мы можем привести еще один отрывок, на этот раз — из известного английского литератора Иена Бэнкса. Хоть он и написал эти строки о вымышленной планете, очень скоро они станут совершенно реальной геополитикой ХХI столетия:

«…Только процентов суши десять на планете Готар покрывали автономные государства. Остальным в техническом смысле была свободная земля: города-государства, всякого рода зоны, торговые и промышленные парки, фермерские союзы, церковные вассалитеты, банковские франчайзы, племенные резервации, арендованные или свободные семейные поместья, …посольские домены, …протектораты групп давления, благотворительные парки, профсоюзные санатории, зоны поочередного владения, каналы, дорожные коридоры, скотопрогоны. Были еще сети анклавов в собственности всемирных сект, территории больниц, школ и колледжей, территории для маневров общественных и частных армий. И было множество спорных земель, обычно заселенных скваттерами. Они формально находились во владении соответствующих судов…» (Иен Бэнкс. «Корпорация-Орден» — Москва, 2001 г., с. 275-278).

Все коротко, ясно и понятно. Позволим себе небольшое отступление. Оно относится не столько к Периоду Перехода, сколько к нынешней российской действительности. Если в начале 1990-х «государственник» считалось бранным словом, то сегодня государственниками стали все без исключения. И правые, и левые, и центристы, и президент, и его оппоненты, и правительство, и кто угодно. Более того, они состязаются: кто же из них самый-самый государственник? При этом делается еще один интересный шаг: государственника приравнивают к патриоту. Соответственно, сволочь-непатриот — это не государственник. Антигосударственник и «внегосударственник» объявлены национальными предателями. Между ними ставится знак равенства!