Максим Калашников - Третий Проект. Том II ТОЧКА ПЕРЕХОДА.

У читателя может возникнуть вопрос: почему в главе, посвященной в основном организационным и экономическим вопросам, мы вдруг столько внимания уделили проблеме, на первый взгляд бесконечно далёкой от цен, прибыли, категорий господства и эффективности?

Ответим, читатель, на твоё недоумение. Одной из наиболее поразительных книг, прочитанных авторами в последние годы, стала работа Джека Уолконшоу «Тайны новой культуры». Несмотря на слегка сенсационное, отдающее «желтизной» название, автор проследил на огромном документальном материале источники финансирования и механизмы «раскрутки» звёзд новой культуры. Он называет имена многих творцов (если можно так выразиться) постмодернизма в живописи, музыке, литературе, в кино и театре. И оказалось, что деньги в постчеловеческую с позволения сказать культуру инвестировали те же самые люди и финансовые институты, кто финансировал революцию в России, приход Гитлера к власти и многие другие судьбоносные события минувшего века. Те же люди поддерживали одновременно ультралевых и крайне правых во Франции и Испании.

Все это творилось вполне осознанно и планомерно. Но зачем?

Наверное, разгадка имеет по крайне мере три аспекта. Во-первых, «новое искусство» выступает очень эффективным средством идентификации Минус-цивилизации, ее сплочения и противопоставления остальному человечеству.

Во-вторых, постмодернистское искусство проводит чёткую границу между поступательным развитием культуры и этапом упадка. Этот этап наступил бесповоротно. Стало быть, минус-«искусство» резко сузило роль культуры как сокровищницы, откуда можно черпать готовые методологии и технологии для применения в других областях жизни и деятельности. Это раньше культура была библиотекой форм творчества — а теперь нет. Тем самым, резко сужается способность человечества отвечать на вызовы истории.

В-третьих, постмодернизм стал лабораторией для отработки идей, образов, метафор и технологий, предназначенных для конвейерного производства массовой культуры. Вурдалаков и всяких извращенцев — на поток! Поп-культура превратилась в орудие подчинения деградирующих масс новым господам жизни, в инструмент управления толпами в подавляющем большинстве стран мира.

«Масскультура» стала сферой бурной деятельности метагрупп еще и потому, что именно она позволяет навязать населению, потребителям, инвесторам те представления и стереотипы, которые так нужны Минус-цивилизации для достижения ее целей. Масскульт как комплексная технология порабощения сознания порождён метагруппами. Масскульт навязывает подавляющему большинству землян ущербную психологию, построенную на ценностях и интересах, глубоко чуждых интересам человечества.

Наконец, существует ещё одна почти нигде не упоминаемая сфера деятельности метагрупп на социокультурном поле. Речь идёт о так называемом «нуар коммьюникейшнз» (noire communications) — чёрных коммуникациях.

Этот термин вы не найдёте ни в одном словаре или энциклопедии. Его не раскладывают по полочкам в статьях и монографиях. Тем не менее, он упоминается в выступлениях наиболее проницательных политических технологов, специалистов масс-медиа в числе самых эффективных методов воздействия на коллективное сознание. «Чёрные коммуникации» есть не что иное, как третий срез социально-культурной активности, наряду с «хай артом» и массовой культурой. Это — своего рода глобалистский термин эпохи постмодернизма, в нем смешиваются французское и английское слова. Это чётко не очерченное поле несловесных коммуникаций, своего рода «туннель эффектов». Это сфера коллективного бессознательного, сфера коммуникаций, где не нужны слова — они основаны на визуальных, звуковых и смысловых взаимодействиях. Своего рода коллективная экстрасенсорика, что ли. Именно с нею работали тоталитарные режимы, обеспечивая невиданное единение, воодушевление и взаимопонимание в своих обществах.

Пользуясь отлаженными и эффективными технологиями, метагруппы сделали особую ставку на noire communications, с успехом внедряя необходимые для них программы поведения и ценностные клише в коллективное сознание высшего уровня. Это своего рода нейролингвистическое программирование социальных групп и целых народов — в интересах Минус-цивилизации.

Таким образом, дорогой читатель, мы постарались показать, как и на каких полях орудуют метагруппы. Мы постарались хотя бы пунктирно показать, как наш враг оперирует в пространствах экономики, политики и культуры. Теперь сделаем следующий шаг и попытаемся схематично изучить ядро деятельности метагрупп, те сферы, где метагруппы добиваются своего тотального господства в современной цивилизации Заката.

Сердцевина мира метагруппы — виртуальные финансы. Чтобы понять это сложнейшее явление, попросим тебя, читатель, собраться и вместе с нами прочесть не самый простой текст российских философов-экономистов. Возможно, наиболее глубоких и проницательных продолжателей марксистской традиции — Бузгалина и Колганова:

«Виртуальный капитал — деньги конца ХХ — начала ХХI века — в отличие от эффективного капитала XIX века:

1) является глобальной виртуальной сетью, а не атомизированной совокупностью денежных единиц, регулируемой национальным государством, или совокупностью обособленных финансовых корпораций, единой во всех звеньях, стихийной и потому неподконтрольной национальным и наднациональным государственным структурам,

2) приватизирован ограниченным кругом частных лиц, но при этом им неподконтролен,

3) выполняет роль неоденег — универсального регулятора, всеобщего эквивалента, меры стоимости, средства совершения трансакций, сокровища и т.п. корпоративно-сетевого рынка, своего рода «сети сетей», что делает всю систему цен на товары, капиталы (в том числе инвестиции), на рабочую силу и т.п., трансакции сбережений зависимой от состояний этой суперсети,

4) обладает в силу перечисленных выше свойств качеством виртуального самовозрастания, накопления виртуальной и вероятностной ценности, выраженной, однако, в обычных деньгах — долларах или евро — ибо они тоже становятся виртуальными, лишь косвенно связанными с производством и накоплением прибавочной стоимости. Граница этой виртуального накопления, равно как и угроза его коллапса была в качестве гипотезы определена выше…

…При этом переход денег из виртуального бытия в реальное, выполнение ими своих функций связаны с тремя проблемами.

Во-первых, с огромным риском того, что генерируется система финансовых спекуляций (а это наиболее быстрорастущая сфера бизнеса).

Во-вторых, с их потенциальной неустойчивостью, ибо функционирование таких денег зависит от стихийного развития конъюнктуры мирового виртуального капитала. Спекулятивность виртуальных денег и крайняя неустойчивость финансовой сферы требуют гигантских трансакционных издержек (на содержание страховых институтов, охрану прав собственности и т.п., вплоть до защиты информации от хакерского посягательства).