Михаил Елисеев - Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

Очевидно, князь Юрий сумел скрытно подвести войска и построить их в боевые порядки, а враг этого не заметил, из чего можно сделать вывод, что дело происходило, скорее всего, либо ночью, либо в предрассветные часы, поскольку днем подобная авантюра вряд ли бы удалась. Монголы не находились все в одном громадном лагере, их тумены должны были стоять по отдельности, каждый сам по себе, чем рязанский князь и хотел воспользоваться. И действительно, сначала рязанцам повезло, но потом сказался численный перевес врага, и уже князьям пришлось прорываться из вражеского кольца, выводя свои потрепанные дружины из окружения. « И пересели с коня на конь и начали биться упорно; через многие сильные полки Батыевы проезжали насквозь, храбро и мужественно биясь, так что всем полкам татарским подивиться крепости и мужеству рязанского воинства». Как мы знаем, попытка прорыва к лесу успехом не увенчалось, и практически все рязанское войско полегло на поле боя — спаслись единицы. Что же касается смерти рязанского князя, то из двух версий, которые дают летописи и «Повесть о разорении Рязани Батыем», я выберу ту, которая описана в «Повести», где Юрий Ингваревич гибнет на поле боя. Ведь там отмечается факт гибели не только князя, но и всей рязанской рати: « Все равно умерли и единую чашу смертную испили. Ни один из них не повернул назад, но все вместе полегли мертвые ». А дальнейшие события как раз и свидетельствуют о том, что оборона Рязани легла на плечи простых горожан и крестьян, которые надеялись найти спасение за ее стенами. Мало того, погибли все, кто должен был руководить обороной княжества, и она рухнула — организованного сопротивления степняки уже не встречали, а потому безбоязненно жгли и грабили беззащитную землю. Бытует мнение, что Пронск, Ижеславль, Белгород монголы захватили до сражения с рязанскими полками, но я думаю, что это не так, — вряд ли перед решающим столкновением Батый стал распылять свои силы, когда в случае победы ему бы эти города и так достались. Подводя же итоги, можно сказать, что авантюра рязанского князя закончилась так, как и должна была закончиться, — сокрушительным поражением, которое полностью изменило соотношение сил не только в рязанских землях, но и во всей Северо-Восточной Руси.

Хан Батый до битвы с князем Юрием держал в кулаке все свои тумены, но как только разгром рязанских войск стал свершившимся фактом, распустил их по всему княжеству. Он прекрасно понимал, что нет сейчас силы, которая могла бы ему противостоять на рязанской земле, а потому ничем не рисковал, разделяя войска. Тысячи людей из сельской местности бежали в укрепленные города, надеясь переждать опасность и отсидеться за крепостными стенами, не подозревая, что эти самые казавшиеся столь надежными места станут для них смертельной ловушкой. Рязанское княжество — земля пограничная, стычки и сражения с половцами происходили регулярно, а потому местное население неоднократно укрывалось от вражеских набегов за городскими валами. Ну а поскольку половцы штурмовать города действительно не умели, то такой образ действий жителей Рязанской земли считался довольно надежным, поскольку был проверен временем. Однако, как это ни странно прозвучит, подобный опыт сыграл с порубежниками злую шутку — не обладая информацией относительно монголов во всех подробностях, среди них появилось мнение, что незваные пришельцы такие же вояки, как и половцы, а потому многие из жителей княжества стали действовать по шаблону. Стоя на крепостных стенах своих городов и наблюдая за разъезжающими внизу кочевниками, многие из ратников думали, что незваные гости покрутятся вокруг, разграбят окрестности и схлынут обратно в степи — так бывало, и не раз. Но никто не знал, что это пустые надежды.

По приказу хана половина орды выступила на Рязань, а остальная рассыпалась по всему княжеству: « И стал воевать Рязанскую землю, веля убивать, рубить и жечь без милости. И град Пронск, и град Бел, и Ижеславец разорил до основания и всех людей побил без милосердия. И текла кровь христианская, как река сильная, грех ради наших » («Повесть о разорении Рязани Батыем»). Белгород с Ижеславлем были стерты с лица земли и больше никогда не возродились, Пронск взят в осаду, а Переславль-Рязанский сожжен. Отряды степняков подошли к Зарайску и появились в окрестностях Ростиславля, десятки сел и погостов были опустошены степной саранчой, и те, кому удалось укрыться в холодных и заваленных снегом лесах, должны были считать это великим счастьем. Но самой главной бедой оказалось то, что возглавить оборону Рязанской земли в этот момент было некому — все князья погибли в битве с ордой, Олег Красный томился в плену, а Ингварь Ингваревич отсиживался в далеком Чернигове. Каждый житель княжества оказался предоставлен своей судьбе, и у большинства она оказалось страшной, поскольку выбор был невелик — либо погибнуть от кривой монгольской сабли, либо попасть в плен. В результате стремительных рейдов и облав было захвачено большое количество пленных, которых сгоняли под стены Рязани и Пронска. А вот до Мурома в этот раз Батыевы руки не дотянулись, поскольку он лежал несколько в стороне от главного маршрута вторжения, но хан прекрасно помнил, что такой город есть, и со временем планировал заняться им всерьез. Но это будет потом, а сейчас перед ханом стояли две задачи, которые требовали немедленного решения, — Рязань и Пронск. В отличие от стольного града княжества Пронск, хоть и считался городом-крепостью, не был так сильно укреплен, его оборонительные сооружения не были столь мощными, как в Рязани, да и количество жителей было гораздо меньше. И потому он вряд ли мог продержаться больше двух дней, особенно учитывая тот факт, что князя в городе не было, а соответственно, не было и дружины. После взятия и разгрома этого города монголы двинулись под Рязань, на соединение с главной ордой.

Стольный город земли рязанской был осажден 16 декабря 1237 г., в день памяти пророка святого Аггея. Дружинников, которых оставил князь Юрий для охраны своей семьи, было немного, зато очень велико было число беженцев из окрестных сел, которые надеялись укрыться за рязанскими стенами. Руководивший обороной воевода вооружил всех, способных держать в руках оружие, включая стариков и подростков, жителей делили на десятки и сотни, во главе которых ставили имевших боевой опыт гридней, и за каждым отрядом закрепили свой участок стены. Княжеские оружейные были очищены, на площади перед собором с возов раздавали мечи, копья, секиры и прочее воинское снаряжение. Сотни жителей города, стоя на городских валах и стенах, поливали их водой, превращая в неприступные ледяные горы, где монгольская пехота поломает свои ноги. Орду ждали, и потому, когда примчавшийся разведчик сообщил, что степняки уже на подходе к городу, паники не было — спешно закрыв городские ворота, их стали закладывать камнем, опасаясь вражеских таранов. Сразу же ударили в набат, извещая о том, что беда, которую ждали, пришла, и густой, протяжный голос колокола поплыл над древней Рязанью, окрестными селами и засыпанными снегом лесами. Горожане и крестьяне, хватая оружие, бежали на городские валы, занимали места на башнях и городницах, под чанами со смолой и кипятком разводили костры, поднимали наверх связки стрел и сулиц. Груды камней и бревен высились на боевых площадках, вдоль частокола, который шел по гребню стены, встали сотни лучников, а личная дружина воеводы расположилась на площади у Спасского собора как резерв.