Михаил Елисеев - Русь меж двух огней – против Батыя и «псов-рыцарей»

На что они надеялись? Прежде всего на мощнейшие укрепления Рязани, которые были очень внушительны, а также на то, что, возможно, придут на помощь князь Роман Коломенский и суздальцы. Город Рязань был расположен очень удобно — на обрывистом берегу Оки, что делало штурм с этой стороны практически невозможным, поскольку летом река представляла серьезную преграду, а зимой крутые прибрежные откосы не давали возможности организовать штурм. А вот со стороны поля город был защищен глубоким рвом и могучими земляными валами, от 8 до 10 м в высоту, на которых стояли мощные дубовые стены и башни. Сами стены представляли рубленые клети, наполненные плотно утрамбованной землей и камнями, а сами башни (вежи) были немного выдвинуты за линию стен с целью обстрела штурмующих с фланга и покрыты четырехскатной кровлей. Был в Рязани и свой небольшой Детинец, возвышавшийся над остальным городом, где находились княжеские хоромы, а также терема бояр и воевод. Общий периметр главной линии обороны достигал 3,5 км, что ввиду немногочисленности профессиональных воинов делало защиту укреплений затруднительной, но тут на помощь пришли зима и погодные условия. Залив на морозе городские укрепления водой, рязанцы сделали их практически недоступными для вражеской пехоты, и покрытые ледяной коркой валы и стены ярко блестели в лучах зимнего солнца. Очевидно, этот блеск и ввел в смущение монгольского хана, который никогда не видел чего-либо подобного — что ж, рязанцы его удивили, теперь его очередь их удивить.

Очевидно, хан по своему обычаю предложил защитникам сдаться на его милость, но о том, что такое милость Батыева, люди были наслышаны, а потому получил степной владыка решительный отказ, после чего развил весьма бурную деятельность. По его приказу тысячи пленников стали окружать осажденную Рязань частоколом, лишая защитников любой возможности побега и спасения из города — лишь со стороны Оки никто ничего не огораживал, но там постоянно находились монгольские разъезды. Одновременно разбирались на бревна для осадных машин дома в ближайших деревнях и селах, из лесов потащили поваленные стволы деревьев, вязали и сколачивали сотни лестниц, а тем временем конные лучники подъезжали на расстояние выстрела к валам и посылали стрелы в толпившихся на стенах защитников. Но хан не хотел терять ни минуты драгоценного времени — он прекрасно понимал, что настоящих войск в городе нет, а на укреплениях стоят с оружием в руках лишь крестьяне да вчерашние ремесленники, торговцы, мастеровые и прочий не военный люд. И потому распорядился, что как только будут изготовлены осадные лестницы, сразу же идти на приступ, который не прекращать ни на час — пусть тумены атакуют по очереди. Очевидно, что именно исходя из соображений того, что ему противостоит всего лишь городское ополчение, Батый отказался от массированного применения камнеметов и других метательных орудий, резонно рассудив, что на заснеженных просторах Руси ему негде будет пополнить запасы каменных ядер и глыб, а также зажигательной смеси. Все это он решил держать про запас и использовать в крайнем случае, а пока положиться лишь на огромный численный перевес да воинское мастерство своих нукеров.

Приступ начался под вечер 16 декабря и с тех пор не прекращался ни на минуту в течение пяти дней. Сначала монгольские всадники волна за волной подъезжали к городским укреплениям и пытались, засыпав горожан стрелами, прогнать их со стен. В ответ их самих стали поражать из луков и самострелов, а сами защитники укрывались за идущим по краю городниц деревянным частоколом из дубовых стояков. Тысячи спешившихся нукеров посылали зажженные стрелы в город, пытаясь вызвать пожары, но женщинам и детям пока удавалось справляться с этой напастью — их либо заливали водой, либо забрасывали снегом. А потом загрохотали монгольские барабаны, и орда ринулась штурмовать стены, наступая со всех сторон, кроме реки. Быстро завалив ров громадными вязанками хвороста, ханские воины полезли на вал — одни ударами топоров вырубали в ледяной корке ступени, другие, бросив на крутые склоны лестницы, быстро карабкались наверх, таща за собой другие, чтобы по ним уже подняться на стены. На столпившихся у подножия стен и башен монголов, а также на тех, кто карабкался на вал, сверху полились смола и кипяток, полетели камни, бревна и глыбы льда, русские ратники сбивали степняков стрелами и сулицами. Лестницы, на которых гроздьями висели ханские нукеры, длинными рогатками отталкивали от стен или кидали на них тяжелые бревна, после чего они с треском ломались, и кочевники кувырком летели с вала в ров, где их топтали ноги соотечественников, идущих на штурм. Тех же багатуров, которым удалось добраться до верха частокола, кололи рогатинами, рубили мечами и топорами, резали засапожными ножами. Рязанцы отразили страшный монгольский натиск, и штурмующие отхлынули, но защитники даже порадоваться не успели — на приступ шли свежие тумены, и даже на отдых у русских уже не было времени.

Ночь прошла в грохоте сражения, которое шло по всему периметру стен, которые ограждали город со стороны равнины — под утро монголы закончили сооружение стенобитных орудий и покатили их к городским воротам. От тысяч зажженных стрел, выпущенных в город, занялись пожары, которые уже не успевали тушить, — мало того, ханским лучникам удалось поджечь кровлю одной из башен, и теперь она пылала костром. Но Рязань сражалась — ров и склоны валов были завалены монгольскими телами, стоя на стенах, под дождем стрел, защитники продолжали рубить взбиравшихся сплошным потоком визжащих степняков, а новые воины заменяли раненых и павших. Но защитников становилось все меньше и меньше, а монгольский натиск не ослабевал ни на минуту — к воротам подползли тараны и со страшным грохотом ударили в окованные створы. Нукеры, раскачивающие бревна, от стрел, камней и копий были защищены навесами, но сверху лили смолу, кидали факелы и горящие головни, сыпали угли, и в итоге один из таранов полыхнул костром. Снова наступила ночь, но битва продолжала греметь, и кровь ручьями стекала по крутым откосам валов, а монголы все лезли и лезли на стены непокорного города. Но по-прежнему крепко стояли русские ратники, сдерживая на валах Рязани степную нечисть, и все усилия атакующих никак не могли увенчаться успехом.

И снова был день, а потом снова наступила ночь, но монголы продолжали карабкаться по валам, стараясь залезть на городницы и закрепиться на стенах. Ярко пылали в ночи подожженные частокол и башни, рушились обгоревшие укрепления, огнем был охвачен весь город, потому что тушить было уже некому — все рязанцы, включая и женщин, отражали натиск степняков. А он по-прежнему не ослабевал, и по-прежнему упорно карабкались наверх багатуры, только сил у русских ратников уже практически не оставалось, потому что многодневное сражение их страшно вымотало. Удары таранов разбили городские ворота, но монгольская атака захлебнулась, так и не начавшись, — проездные проходы в башнях были завалены камнями и кирпичом, а потому проникнуть в город никакой возможности для кочевников здесь не было. Держалась Рязань, пусть из последних сил, но держалась!