Анатолий Абрашкин - Русский Дьявол

Богомилы не были чужды государственных идеалов и утопий. В наших терминах они были коммунисты. Отстаивание веры у них сопрягалось с борьбой за политические права. В одном из обличений про них говорится: «Учат же своих не повиноваться властителям своим, хулят богатых, царя ненавидят, ругают старейшин, укоряют бояр, мерзостью перед Богом считают работать на царя и всякому рабу не велят работать на своего господина». Богомилы те же маздакиты, те же коммунисты-утописты. Отсюда становится ясной и симпатия Иосифа Виссарионовича к их учению, и преемственность псевдониов «Коба» и «Сталин». Только первый был, что называется, поскромнее и кавказского происхождения, а второй глобальным по смыслу и славянским по ареалу распространения. Но учение богомилов, безусловно, своими корнями связано с Персией (маздакитскими краями), поскольку еще Зороастр, решившись смягчить фатальную сторону религии иранских магов, полагал, что искони существовало только одно божество, которое произвело из себя Христа и Сатанаила, доброе и злое начало.

Вследствие своей склонности к скрытности и лицемерию богомилы, всегда обладавшие тактом, умели искусно прятать свой политический цвет, который ничем не обнаруживали, пока не рассчитывали на верный успех. Не напоминают ли эти их этические установки сталинскую линию поведения? Целью земного существования еретиков являлось высшее духовное совершенство. Отказ от собственности и аскетические опыты были для них богоугодным делом. Можно, конечно, махнуть рукой на эти наши параллели, но отрицать, что в быту Сталин решительно отличался от большинства советских руководителей, никто не будет. Анри Барбюс так описывает жилье и быт Сталина в начале 30-х годов:

«Тут, в Кремле, напоминающем выставку церквей и дворцов, у подножия одного из этих дворцов стоит маленький трехэтажный домик.

Домик этот (вы не заметили бы его, если бы вам не показали) был раньше служебным помещением при дворце; в нем жил какой-нибудь царский слуга.

Поднимаемся по лестнице. На окнах — белые полотняные занавески. Это три окна квартиры Сталина. В крохотной передней бросается в глаза длинная солдатская шинель, над ней висит фуражка. Три комнаты и столовая обставлены просто, как в приличной, но скромной гостинице. Столовая имеет овальную форму; сюда подается обед — из кремлевской кухни или домашний, приготовленный кухаркой. В капиталистической стране ни такой квартирой, ни таким меню не удовлетворился бы средний служащий. Тут же играет маленький мальчик. Старший сын Яша спит в столовой, — ему стелют на диване; младший — в крохотной комнатке вроде ниши.

Покончив с едой, человек курит трубку в кресле у окна. Одет он всегда одинаково. Военная форма? — это не совсем так. Скорее намек на форму — нечто такое, что еще проще, чем одежда рядового солдата: наглухо застегнутая куртка и шаровары защитного цвета, сапоги. Думаешь, припоминаешь… Нет, вы никогда не видели его одетым по-другому — только летом он ходит в полотняном костюме. В месяц он зарабатывает несколько сот рублей — скромный максимум партийного работника (полторы-две тысячи франков на французские деньги)».

В 1927 году, по воспоминаниям начальника охраны, дача Сталина не имела ни удобств, ни прислуги, и он с семьей приезжал туда на выходные с приготовленными бутербродами. И впоследствии его пренебрежение к быту сохранилось: он не имел практически никаких личных вещей, даже лишней пары обуви или какой-то одежды. Единственным его богатством была огромная библиотека. Не выглядит ли это сознательное пренебрежение бытовыми удобствами неким ритуалом, стремлением обрести статус «совершенного» в рамках богомильской или какой-нибудь другой дуалистической традиции? Кстати, в письме Надежде Аллилуевой, написанном во время лечения на Кавказе 14 сентября 1931 года, Сталин ласково называет свою дочь Светлану Сатанкой, то есть дочерью Сатаны. Да и самый первый псевдоним Иосифа Виссарионовича — Бесошвили, если только считать его корень русским, а суффикс грузинским, означает «сын беса». Круг замкнулся: что первый псевдоним, что последний — все едино! Удивительно легко и просто объясняется и страсть Сталина работать по ночам — когда еще трудиться сыну Дьявола?

Немецкий прозаик Эмиль Людвиг, публиковавший в тридцатых годах документальные портреты исторических деятелей, спросил однажды у Иосифа Виссарионовича: «А верите ли вы в судьбу?» На это Сталин ответил: «Нет, не верю. Большевики, марксисты в судьбу не верят. Само понятие судьбы, понятие «шикзаля» — предрассудок, ерунда, пережиток мифологии, вроде мифологии древних греков, у которых богиня судьбы направляла судьбы людей». Но писатель не унимался: «Значит, тот факт, что вы не погибли, является случайностью?» И услышал в ответ: «Имеются и внутренние и внешние причины, совокупность которых привела к тому, что я не погиб. Но совершенно независимо от этого на моем месте мог быть другой, ибо кто-то должен был здесь сидеть. «Судьба» это нечто незакономерное, нечто мистическое. В мистику я не верю. Конечно, были причины того, что опасности прошли мимо меня. Так называемая судьба тут ни при чем».

Что же это за причины? Может быть, постоянное сопоставление себя с Сатанаилом, утверждение в себе статуса сверхчеловека и способного перешагнуть через общепринятые догматы поведения? В 1914 году, находясь в очередной раз в ссылке в Туруханском крае, Сталин совратил несовершеннолетнюю Лидию Перепрыгину и жил с ней в течение двух с лишним лет. Девушке было 14 лет. Не вдаваясь в суть этой уголовной истории (из-за особых условий Севера в ней можно найти и смягчающие обстоятельства), обратим только внимание, что она сродни той, что произошла у Ставрогина с Матрешей. Правда, Лидия впоследствии вышла замуж и была многодетной матерью, но ведь со Сталина-то это вины не снимает! Он не повесился, подобно Ставрогину. Более того, надо полагать, что он втайне даже гордился своим поступком. В нем было нечто экзотическое и фатальное (пусть сам Сталин и говорил, что не верит в судьбу). У самого Полярного круга, как раз в тех широтах, где наши древние пращуры мыслили свой рай, воплощенный Сатанаил открыл тайну познания добра и зла малолетней «Еве». Согласимся, что у Сталина были причины обожествить свое преступление. Он преступил человеческий закон, и никто его не наказал. Сам Дьявол, казалось, помогал ссыльному и торжествовал вместе с ним. Слаб оказался герой Достоевского. Но там, где споткнулся аристократ, прошел бывший семинарист Коба. Прошел легко и свободно, как и положено Сатанаилу, прошел прямиком к аду…

Сталин не был атеистом. Он категорически запрещал выписывать в свою личную библиотеку атеистическую литературу, брезгливо называя ее «антирелигиозной макулатурой». Как и всякий теист (то есть не атеист), он думал и о посмертном существовании. В книге Франса он отчеркнул на полях фразу: «Есть люди, которые больше боятся небытия, чем ада». Что в ней затронуло Иосифа Виссарионовича? Ад страшен, но это все-таки существование, жизнь после жизни. Но небытие — это абсолютное Ничто. Сталин хотел победить Ничто. Проект постройки Мавзолея, который приписывают волеизъявлению народа, на самом деле придуман им! Придуман с единственной целью: оказаться впоследствии внутри этого Мавзолея и гарантированно победить это Ничто. Остаться в этом мире, который, по его мнению, создал вовсе не Бог…