Анатолий Абрашкин - Русский Дьявол

Мы в очередной раз убеждаемся, что фигуры христианских демонов рождались на основе языческих первообразов. Бедный Хома Брут из гоголевского «Вия», когда рисовал спасительный круг вокруг в себя в церкви, воспроизводил древнейший языческий обряд, призванный оберечь его от чуждого божества (в данном случае Вия и его компании). Но и Вий, и сам Чур изначально воспринимались как божества! В Черта, олицетворяющего все зло и всю нечисть в мире, Чура превратило христианство.

Узнать Черта — значит заглянуть за черту. Но это уже не граница землевладельца, черта эта символическая, и обозначает она пределы мира иного, нематериального, мира душ и духовных сущностей. В разных культурах картина запредельного царства рисовалась по-разному. По представлениям наших далеких предков, наследников культуры северных охотников-индоевропейцев, тот и этот миры разделяет Огненная река (граница аврорального овала). Эта река служит границей того и этого света — двух светлых (!) царств. Наши сказки говорят о «том свете», но не о «тьме», «мраке» или даже «сумраке». Никто из русских людей никогда не говорил «та тьма». Русским несвойственно нежиться в «темных религиозных лучах». Эту особенность мышления наших пращуров прекрасно подметил Даниил Андреев, написав:

Темное царство тоже существовало, но его образ возник как своеобразная тень «того света», его темная половинка, высветившаяся (!) при более внимательном вглядывании в его картинку. В народной сказке «Иван-царевич в Подземном царстве», записанной Н. Е. Ончуковым в начале XX века в Архангельской губернии, говорится (в тексте сохранены особенности северного говора):

«<���…> Шейчас Иван-царевич летел, летел и пал на землю, в подземельно царево; пал и прохватилса, стал смотреть — тьма, не видно свету, тольки слышит, что вода шульчит, ручей бежит. Он припал к ручью, пошшупал рукой, куда ручей бежит, по ручью и пошол, шол, шол, стал свет падать, вышол в подземельно царево; там таков же свет, как и у нас. <���…>»

В подземном мире русских сказок «таков же свет, как и у нас» (!), всякую нечисть мы тянем за ушко да на солнышко, где и проясняется ее истинная сущность.

Греки называли свой подземный мир Аидом и представляли частью подземного пространства, где обитают души умерших людей. Только избранные герои, вроде Тезея, Геракла, Энея или Орфея, могли проникнуть туда и возвратиться невредимыми назад: все-таки свободное путешествие между двумя мирами было уделом богов, но не простых смертных. Данте в своей знаменитой «Божественной комедии» попытался предельно детализировать христианскую картину иного мира, где противопоставляются небесная (рай) и земная (ад) его половины. Ад Данте изображает как подземную воронкообразную пропасть, которая, сужаясь, достигает центра земного шара; склоны пропасти опоясаны концентрическими уступами, «кругами» ада (их девять), в каждом круге мучаются определенные категории грешников. В Дантовом аде протекают реки античного Аида, образующие как бы единый поток, превращающийся в центре земли в ледяное озеро Коцит. Харон, перевозчик душ умерших античного Аида, в Дантовом аде превратился в беса; степень наказания грешникам определяет Минос — один из судей античного Аида, также превращенный у Данте в беса. В девятом круге, на самом дне ада, образованном ледяным озером Коцит, посредине, в самом центре вселенной — вмерзший в льдину Люцифер, верховный Дьявол, терзает в своих трех пастях главных грешников («предателей величества земного и небесного»).

Каждый писатель, затрагивающий тему Дьявола, должен, уподобившись античным героям и великому Данте, силой воображения пробраться «во плоти на тот свет», в царство самого Черта-Дьявола, и описать открывшееся ему. Рассказы разных авторов будут, разумеется, отличаться. Но оттого они становятся только еще интереснее.

Есть в древнерусской литературе и сказочном фольклоре удивительный персонаж, имя которому Горе. А удивительный он потому, что не требует ни описания своего характера, ни даже сколько-нибудь поверхностного портрета. Услышит всякий человек его имя и сразу же представит, что это за чудо-юдо. Конечно, каждый опишет его по-своему, но общее представление (и ощущение!) у всех будет схожим. Горе — оно и в Африке Горе, хотя сам по себе такой персонаж существует, по-видимому, только у русских.

Сегодня нам известен достаточно большой круг песен о Горе. Общим для них является тема преследования человека злосчастьем. Тщетно пытается он уйти от Горя, это так же невозможно, как и сбежать от себя:

Если только Горе привязалось к герою, то оно преследует его до самой смерти:

Древние сказители пытались задаваться вопросом:

И сами же отвечали:

Этот вариант происхождения Горя требует пояснения, некоторой расшифровки. Хотя песни о Горе создавались уже во времена христианские, но основа у них чисто языческая.

В эпических и лирических песнях, сказаниях и мифах наших предков воссоздан неповторимый образ Матери сырой земли, одного из воплощений Великой богини — прародительницы мира. Это один из наиболее значимых персонажей русской мифологии с древнейших времен и до наших дней. Мать сыра земля представлялась воображению древних сказителей живым человекоподобным существом. Травы, цветы, кустарники казались им ее пышными волосами; каменные скалы признавали они за кости ее скелета; цепкие корни деревьев заменяли жилы, а кровью земли была сочившаяся из недр земли вода. И, как живая женщина, она гневалась, учиняя землетрясения, улыбалась под солнцем, даруя людям невиданные красоты, засыпала зимой и пробуждалась по весне, чтобы породить новую жизнь и новых земных существ. Одним из них и было Горе.