Михаил Ошлаков - Сталин их побери! 1937: Война за Независимость СССР

…его теоретические воззрения только с очень большим сомнением могут быть отнесены к вполне марксистским, ибо в нем есть нечто схоластическое (он никогда не учился, и думаю, никогда не понимал вполне диалектики).

Нам нет дело до чистоты марксистских рядов и совершенно все равно – понимал Бухарин диалектику или нет. Суть в том, что ни он, ни Зиновьев с Каменевым, ни Радек не только никогда не учились, но и, по существу, не работали, а, прикрываясь цветистыми лозунгами, лишь паразитировали на теле народа и государства . Между тем эпоха Сталина была эпохой созидания, она требовала труда и знаний, не терпела болтовни и демагогии, на что только и были способны многие «старые большевики». Напуганные перспективой лишиться власти, квартир в особняках, государственных дач, лимузинов и разносолов, они встали на путь антигосударственной деятельности, прямого сговора с врагами нашей страны с целью нанесения ей военного поражения и порабощения нашего народа. Да и могли ли они игнорировать обращенные к ним слова Сталина, прямо предупредившего:

… люди с известными заслугами в прошлом, люди, которые считают, что партийные и советские законы писаны не для них, а для дураков… их надо без колебаний снимать с руководящих постов, невзирая на их заслуги в прошлом!

Может возникнуть вопрос: ну, допустим – недовольство, оппозиция, но ведь не заговор же, не шпионаж! Не надо забывать, что речь идет о ключевых лицах и организаторах «красного террора», о людях, способных на самые жестокие и коварные методы. До какой черты могли дойти троцкисты, какие формы способна была приобрести их подрывная деятельность, помогает понять знаменитое высказывание Зиновьева, относящееся к началу 1920-х годов:

Мы должны увлечь за собой девяносто миллионов из ста, населяющих Советскую Россию. С остальными нельзя говорить – их надо уничтожать.

Впрочем, моральное разложение и интриганство сами по себе не являлись особо тяжким преступлением до тех пор, пока не приобретали соответствующего политического оформления. Именно троцкизм стал политической программой, объединившей всех подсудимых на почве противопоставления себя сталинскому курсу и стремления к отстранению от власти сталинской команды. Троцкий же в рассматриваемый период от революционных идей общего плана перешел на позиции резкой и неприкрытой враждебности по отношению к Российскому государству. Именно так – не к СССР, а к Российскому государству, ибо происки «демона революции», спевшегося с абвером и гестапо, угрожали не сталинизму, а самому существованию нашей страны. Троцкий писал:

Отмирание государства начинается, по Ленину, уже на другой день после экспроприации экспроприаторов, т. е. прежде еще, чем новый режим успел приступить к своим экономическим и культурным задачам. Каждый успех на пути разрешения этих задач означает тем самым новый этап ликвидации государства, его растворения в социалистическом обществе. Степень этого растворения есть наилучший показатель глубины и успешности социалистического строительства. Можно установить такую примерно социологическую теорему: сила применяемого массами в рабочем государстве принуждения прямо пропорциональна силе эксплуататорских тенденций или опасности реставрации капитализма и обратно пропорциональна силе общественной солидарности и всеобщей преданности новому режиму. Бюрократия же, т. е. «привилегированное чиновничество, начальство постоянной армии», выражает особый род принуждения, такой, какого массы не могут или не хотят применять, т. е. такой, который так или иначе направляется против них самих.

В докладе на сессии ЦИКа, в январе 1936 г., председатель Совнаркома Молотов заявил: «Народное хозяйство страны стало социалистическим (аплодисменты). В этом смысле задачу ликвидации классов мы решили (аплодисменты)». Однако от прошлого остались еще «враждебные нам по своей природе элементы», осколки господствовавших ранее классов. Кроме того, среди колхозников, государственных служащих, а иногда и рабочих обнаруживаются «спекулянтики», «рвачи в отношении колхозного и государственного добра», «антисоветские сплетники». Отсюда-то (по мнению Молотова) и вытекает необходимость дальнейшего укрепления диктатуры. Наперекор Энгельсу рабочее государство должно не «засыпать», а, наоборот, становиться все более и более бдительным.

Прокламации Троцкого о «засыпании» государства, о его отмирании, растворении в мифическом «социалистическом обществе» были не чем иным, как прямым призывом к развалу СССР, вбиванием клина между народом и правительством, народом и армией. Совершенно справедливо в 1936 году Борис Ефимов рисовал Троцкого, Каменева и Зиновьева цепными псами Гитлера, ибо подобную позицию в условиях надвигавшейся фашистской агрессии нельзя было расценивать иначе, как шпионско-диверсионную подрывную деятельность.

Суд доказал, что обвиняемые, как и Троцкий, делали ставку на поражение Советского Союза в войне с Германией и готовились ценой отторжения от него Украины, Кавказа и Прибалтики купить у агрессора свое возвращение к власти. Еще в середине 1970-х годов в реальность подобного замысла трудно было поверить. Как бы ни были плохи Каменев и Зиновьев, мы не могли представить себе, что они способны были опуститься до такой низости и подлости. Впрочем, теперь, пережив 90-е, разве не вправе мы поверить суду, обвинившему советских вельмож в попытке развала СССР в своих шкурных интересах?

Даже Хрущеву не пришло в голову реабилитировать Каменева, Зиновьева, Пятакова и Радека. Только Горбачев с Яковлевым в припадке раболепства перед Западом, готовые отмыть даже людоедов и скотоложцев, реабилитировали их и восстановили в партии. Что же! В компании Енукидзе, Горбачева и Яковлева – на свалке истории и должно быть определено место Каменеву, Зиновьеву и другим троцкистам. Было ли место для них рядом со Сталиным и с советским народом, строившими великую страну и готовившимися отстоять Родину от иностранного нашествия?