Вадим Роговин - Партия расстрелянных

Таким образом, единственная правящая коммунистическая партия, сбросившая в 40-х годах ярмо сталинского гегемонизма, возглавлялась лицами, запятнавшими себя активным участием в целой серии безжалостных чисток. Хотя после разрыва Тито со Сталиным советская печать называла югославских руководителей троцкистами, они не имели к троцкизму ни малейшего отношения, будучи в прошлом, напротив, закоренелыми сталинистами, истреблявшими троцкистов.

Тотальные репрессии постигли компартию Польши , к которой Сталин питал особое недоверие с 1923—1924 годов, когда её руководство выступило в поддержку левой оппозиции в РКП(б). Репрессии над польскими коммунистами начались в конце 20-х годов, когда партия раскололась на «правую» и «левую» фракции. Как отмечалось в «Бюллетене оппозиции», ещё в 1929 году «Коминтерн при помощи ГПУ „рассудил“ спор между правой группировкой ЦК Польской компартии (Барский, Костржева и др.) и левой (группа Ленского), отправив в ссылку большинство правых» [751] Бюллетень оппозиции. 1938. № 66—67. С. 30. . С конца 20-х годов начались репрессии против активистов компартий Западной Белоруссии и Западной Украины, входивших тогда в состав Польши. В 1933 году прошли аресты «правых», объявленных агентами польского диктатора Пилсудского. В 1933—1934 годах были расстреляны несколько членов ЦК КПП и коммунистических депутатов польского Сейма, поэт Вандурский, возглавлявший польский театр в Киеве, и др.

После этих репрессий группа Ленского заявила об «уничтожении провокаторов» и «очищении атмосферы» в КПП. По приказу Сталина ЦК КПП проводил ультралевую авантюристическую политику, а затем столь же послушно переметнулся к прямо противоположной политике «народного фронта». В 1937 году очередь дошла и до этой группы. Были арестованы почти все польские коммунисты, находившиеся в СССР. Руководители КПП, в том числе её генеральный секретарь Ленский и 70-летний Барский — один из основателей социал-демократической и коммунистической партии Польши, были расстреляны.

Эта кампания была завершена постановлением ИККИ о роспуске польской компартии. Ознакомившись с проектом постановления, Сталин заявил Димитрову: «С роспуском опоздали года на два. Распустить нужно, но опубликовывать в печати, по-моему, не следует» [752] Вопросы истории КПСС. 1988. № 12. С. 52. .

В «Воззвании польских большевиков-ленинцев по поводу роспуска КПП и польского комсомола» говорилось: «Разгром КПП — это следующее звено в цепи сталинских преступлений, это дальнейший шаг в победоносном движении термидорианской контрреволюции, огнём и мечом уничтожающей старое революционное поколение — не только русское» [753] Бюллетень оппозиции. 1938. № 68—69. С. 32. .

Аресты и расстрелы немецких эмигрантов в СССР начались в 1934 году. В годы великой чистки были арестованы член ЦК КПГ Реммеле, бывший секретарь Тельмана Гирш, один из руководителей Ротфронта Купферштейн, писатели Отвальд и Гюнтер, ведущие журналисты германской коммунистической печати.

В январе 1937 года первый секретарь Саратовского обкома ВКП(б) Криницкий сообщал Сталину, что в республике немцев Поволжья «разоблачена контрреволюционная троцкистская организация, в руководящем ядре которой были бывшие члены Компартии Германии» [754] Исторический архив. 1993. № 3. С. 214. . Главой этой организации был объявлен В. Леов-Гофман, бывший руководитель Союза красных фронтовиков — военизированной организации КПГ, созданной в 1925 году для защиты рабочих собраний и демонстраций.

Одним из репрессированных лидеров германской компартии был Гейнц Нейман, которому в 1936 году был поручен перевод стенографического отчёта о первом московском процессе. Как вспоминала его жена М. Бубер-Нейман, после завершения этой работы он сказал: «„Я тебя заверяю, что если они предадут меня публичному процессу, то я найду силы для крика: "Долой Сталина!" Никто мне тогда не помешает“. После недолгого молчания он добавил: „Что только могут сделать эти собаки с людьми?!“… После этого ночного признания он впервые заговорил о самоубийстве» [755] Бубер-Нейман М. Мировая революция и сталинский режим. М., 1995. С. 238. .

В начале 1937 года Нейманы получили от своего друга, находившегося в Испании, письмо, которое поначалу показалось им странным. В нём содержался текст шлягера, который якобы в то время пела вся Европа. В тексте было бессмысленное предложение: «Поэтому возьми горячий утюг и придави им бумагу». Поняв, в чём дело, Нейман «проявил» потайной текст и прочел: «Пусть вы всё потеряете, но вам нужно попытаться покинуть Советский Союз, пока не слишком поздно. Но никогда, ни в коем случае вам не следует приезжать в Испанию, ибо там тоже свирепствует НКВД» [756] Там же. С. 242—243. . Через два месяца после получения этого письма Нейман был арестован.

По-иному сложилась судьба другого видного деятеля КПГ Вилли Мюнценберга, ставшего известным во всём мире после организации им в Париже и Лондоне контрпроцесса о поджоге рейхстага. В октябре 1936 года Мюнценберг по вызову руководства Коминтерна прибыл в Москву. Рассказывая о своих московских встречах с ним, Бубер-Нейман писала: «Процесс против Зиновьева вселил в Мюнценберга сомнения, в то время как начало гражданской войны в Испании стало для него источником надежды». Вскоре после приезда Мюнценберга вызвали в ИККИ на допросы. «После первых допросов Мюнценберга охватило чувство, как будто он уже попал в руки НКВД. Достаточно было лишь нескольких дней пребывания в Москве, чтобы Мюнценберг и Бабетта (сестра Бубер-Нейман и ближайшая сотрудница Мюнценберга.— В. Р. ) почувствовали такой же панический страх, который держал в своих когтях многие тысячи людей в этой стране… Сразу же возле него образовался вакуум. Его избегали, как прокажённого. Его немногочисленные друзья прокрадывались к нему в гостиницу лишь под покровом ночи» [757] Там же. С. 251. .

Спасло Мюнценберга лишь то, что Сталин издал секретный указ об отправке советского оружия и специалистов в Испанию. Тольятти заявил, что Мюнценберг незаменим для выполнения этого задания, поскольку у него, как ни у какого другого функционера-коммуниста, имеются необходимые связи в Европе. После возвращения в Париж Мюнценберг порвал с Коминтерном и опубликовал серию антисталинских статей.

О масштабе репрессий над немецкими политэмигрантами свидетельствует докладная записка руководителя службы учёта, регистрации и проверки кадров представительства КПГ при ИККИ Исаака Дитриха, направленная руководству представительства. В ней указывалось, что на 28 апреля 1938 г. представительством зарегистрировано 842 арестованных немца. «Действительное количество арестованных, естественно, больше… В провинции, например, в Энгельсе, на свободе не осталось ни одного немца (эмигранта). В Ленинграде в начале 1937 г. группа немецких коммунистов состояла из 103 человек, а в феврале 1938 г. из них осталось только 12 товарищей… Можно сказать, что более 70 % членов КПГ арестованы. Если аресты будут продолжаться в том же объеме, как в марте 1938 г., то в течение 3-х месяцев не останется ни одного немца — члена партии».