Вадим Роговин - Партия расстрелянных

Описывая атмосферу, царящую среди немецких эмигрантов, Дитрих замечал: «Настроение определённой части товарищей исключительно возбуждённое. Они потрясены и подавлены многочисленными арестами. Если они встречаются друг с другом, то спрашивают: „Ты ещё жив?“»

«Некоторые жёны арестованных покончили жизнь самоубийством,— сообщал Дитрих.— Часть жён и детей арестованных в буквальном смысле слова голодают… После того, как часть товарищей была командирована в Испанию, некоторые их жёны приходили и сообщали, что их навещали из НКВД, чтобы арестовать мужей» [758] Исторический архив. 1992. № 1. С. 118—122. .

На IX съезде СЕПГ (январь 1989 года) было сообщено, что в Советском Союзе погибли по меньшей мере 242 видных деятеля германской компартии [759] Аргументы и факты. 1989. № 36. .

Уже в начале 1937 года было арестовано большинство австрийских шуцбундовцев — членов социалистической военизированной организации «Шуцбунд», после поражения антифашистского восстания в 1934 году эмигрировавших в СССР и встреченных здесь как герои.

Из более чем трёх тысяч болгарских эмигрантов был репрессирован каждый третий. В сталинских тюрьмах и лагерях погибло 600 болгарских коммунистов, составлявших наиболее активные кадры БКП [760] Коминтерн и вторая мировая война. Часть I. M., 1994. С. 503. .

После того, как волна репрессий пошла на убыль, Г. Димитров и лидер болгарской компартии В. Коларов предприняли известные усилия для вызволения своих товарищей по партии. В феврале 1941 года Димитров направил секретарю ЦК ВКП(б) Андрееву список 132 арестованных болгарских эмигрантов, дела которых, по его мнению, следовало пересмотреть, поскольку «на основании имеющихся у нас данных об этих людях никак нельзя считать их способными на совершение антисоветских и антипартийных поступков». Димитров упоминал и о том, что множество дел, необоснованность которых давно и бесспорно установлена органами прокуратуры, остаются не ликвидированными, и осуждённые по ним продолжают находиться в лагерях. Он просил Андреева способствовать «прекращению, по крайней мере, дел тех политэмигрантов, которые являются на языке прокурорских работников явно „липовыми“». Такой же характер, по словам Димитрова, носили дела многих арестованных немцев, австрийцев и т. д. «Вопрос идёт,— подчёркивалось в письме,— не только о реабилитации и спасении невинно страдающих людей, но и о возвращении к полезной работе и к боевой деятельности против наших классовых врагов в капиталистических странах преданных кадров братских коммунистических партий» [761] Там же. С. 501—502. .

После войны Димитров обратился к Сталину с просьбой об освобождении 29 болгарских коммунистов «для крайне необходимой работы в интересах партии». Данный вопрос был передан на рассмотрение министра госбезопасности Абакумова, который в записке, направленной в Совет Министров СССР, указал: «В связи с применявшимися в ходе следствия методами физического воздействия к большинству из арестованных выпускать их за границу в настоящее время нецелесообразно» [762] ЛГ-Досье. 1994. № 8. С. 24. .

Вместе с тем Димитров и Коларов ничего не сделали для спасения болгарских оппозиционеров (группа Искрова), которые критиковали политику ЦК БКП.

В 1937 году были арестованы сопроцессники Димитрова по Лейпцигскому судилищу — Попов и Танев. Из них по просьбе Димитрова был освобождён только Танев. В характеристике на Попова Димитров написал, что «Попов в 1927 году, солидаризировавшись с известным троцкистом Искровым, настаивал на широкой и длительной дискуссии, не соглашаясь с методами борьбы против троцкистов» [763] Там же. . Попов был направлен в лагерь, откуда после войны был переведён в ссылку. Он вышел на свободу только в 1953 году.

В 20-х — 30-х годах в Советском Союзе находилось 25—30 тысяч венгров, основную часть которых составляли политэмигранты. Большинство из них стали жертвами репрессий. Были уничтожены 10 из 16 членов первого ЦК Венгерской компартии, 11 из 20 народных комиссаров Венгерской Советской республики 1919 года [764] Комсомольская правда. 1988. 14 ноября. .

С начала 1937 года опасность ареста нависла над бывшим председателем Совета народных комиссаров Венгрии Бела Куном. Как рассказывала его жена, на протяжении нескольких месяцев перед арестом Кун, возвращаясь с работы, «ни с кем не разговаривал, больше того, даже не читал… Сидел, уставившись в одну точку. Когда обращались к нему — не отвечал». Временами Кун пытался отбросить мысль о своём неминуемом аресте. За несколько дней до ареста он сказал своим родным: «Подумайте только, что говорят люди. Я встретил на улице Енэ Варгу и спросил его: „Как живёте?“ „Пока ещё на свободе“ — ответил он. Даже такой умный человек, как Варга, и то чушь несёт».

В июне 1937 года Сталин позвонил Куну и весело сказал: «Иностранные газеты пишут, будто вас арестовали в Москве. Примите, пожалуйста, французского журналиста, пусть он сам убедится в обратном» [765] Огонёк. 1988. № 45. С. 27. . После этой встречи во французских газетах появилось опровержение сообщений об аресте Куна. А спустя несколько дней Кун был арестован. В 1938 году арестовали его жену Ирину и зятя, известного венгерского писателя Антала Гидаша, в 1941 году — дочь Агнессу.

В арестах венгерских и других политэмигрантов активная роль принадлежала будущему премьер-министру Венгрии Имре Надю. Хотя документы о его агентурной деятельности были запрятаны в тайниках НКВД, слухи о нём как провокаторе ходили ещё в 40-х годах. В мемуарах Хрущёва упоминается о том, что, хотя после войны Ракоши обвинял Надя в «правом уклоне», «Сталин Надя не арестовывал. Говорили, потому, что в СССР Надь помогал ему громить коминтерновские кадры» [766] Вопросы истории. 1994. № 5, С. 74. .

Лишь в конце 80-х годов были обнародованы документы, свидетельствующие, что Надь, эмигрировавший в 1929 году в СССР, с 1933 года был секретным осведомителем НКВД. По его доносам были арестованы десятки венгерских, немецких и польских коммунистов. Даже в 1941 году Надь, как говорилось в представленной Маленкову справке НКВД, «разрабатывал группу антисоветски настроенных венгерских политэмигрантов» [767] Источник. 1993, № 1. С. 71—73 ; Известия. 1990. 19 июня. .

Тотальной расправе были подвергнуты находившиеся в СССР коммунисты Прибалтийских стран. О масштабах опустошения, произведённых в этих партиях сталинскими репрессиями, свидетельствует письмо Димитрова Андрееву от 3 января 1939 года: «После ареста прежних руководителей компартий Литвы, Латвии и Эстонии в Москве как врагов народа честные коммунисты в этих странах остались дезориентированы и без связи с Коминтерном. Мы не имеем сейчас в Москве ни одного товарища из этих партий, на которого можно было бы вполне положиться, для установления связи или эвентуально для посылки в страну» [768] Коммунист. 1991. № 7. С. 95. .