Александр Усовский - Кто натравил Гитлера на СССР. Подстрекатели «Барбароссы»

Главное – в другом.

Югославская армия – срез югославского общества. Которое, формально представляя собой единый организм, на самом деле с самого момента своего рождения (создания Королевства сербов, хорватов и словенцев) было тяжело и безнадежно больно.

Мы огульно называем их югославами. Так они себя никогда и нигде не называют. И, тем более, не называли в марте сорок первого.

Бывшие подданные Австро-Венгерской империи – хорваты, словенцы и, частично, босняки – к своей новообретенной «родине» относились крайне скептически. Ибо, по их мнению, всю власть в Югославии захватили сербы – с каковыми у них в предвоенные годы были серьезные разногласия.

Хорватские националисты в 1934 году в Марселе убили своего короля Александра и французского премьер-министра Барту. За границей Югославии все годы существования этого государства действовали лагеря по подготовке хорватских боевиков – сначала в Италии, затем в Австрии и Германии. Кватерник, один из лидеров хорватских сепаратистов, был не только желанным гостем в Берлине – в Загребе у него хватало единомышленников и друзей, и большая часть населения Хорватии тайно или явно поддерживала национализм его усташей.

Поэтому главным оружием немцев в предстоящей возможной войне с Югославией были не танки и самолеты. Главной их силой был незаметный чиновник германского МИДа, штандартенфюрер СС Э. Везенмайер – человек, принесший Югославии гораздо больше горя и слез, чем все немецкие танки, вместе взятые. В конце марта он был послан в Хорватию, где под его диктовку один из лидеров усташей (хорватских фашистов) Славко Кватерник написал «декларацию» о создании «независимого государства Хорватия».

Впрочем, деятельность Везенмайера по стимулированию хорватского сепаратизма легла на благодатную почву – югославские власти закрывали глаза на злоупотребления сербских чиновников в Хорватии и очень долго сомневались в целесообразности предоставления этому краю автономии. Да что там злоупотребления чиновников! Даже накануне немецкого вторжения сербские офицеры не забывали штрафовать своих подчиненных за применение латиницы в корреспонденции и даже за подпись латиницей.

Посему дивизии, укомплектованные хорватами (а также словенцами, босняками, немецкими колонистами и македонцами), никак к боеспособным частям югославской королевской армии отнести в марте 1941 года было нельзя. По-настоящему сражаться с немцами готовы были лишь сербы – впрочем, в грядущей войне и этот тезис не нашел своего подтверждения.

20 марта произошла ожидаемая сенсация – правительство принца Павла решило присоединиться к Тройственному пакту. Следовательно, немецкие бронетанковые колонны могут в ближайшие же дни проследовать к греческой границе совершенно спокойно.

Ага. Два раза. А зачем тогда хитроумные финикийцы шесть тысяч лет назад придумали деньги? Так просто?

27 марта в Белграде совершился государственный переворот, к власти в Югославии пришли военные во главе с генералом Симовичем. Первым же действием этого военного правительства явился разрыв соглашения о вступлении Югославии в число «друзей и союзников» Третьего рейха. Немецко-югославская война стала фатально неизбежной.

Автор не хочет сказать, что англичане вульгарно купили генерала Симовича и тем обрекли Югославию на четыре с половиной года ожесточенной гражданской войны. Автор при сем не присутствовал, и посему подобные утверждения были бы злонамеренной ложью. Но весь дальнейший ход событий показывает, что действия генерала Симовича иначе, как бессовестной провокацией, назвать нельзя.

Симович – генерал, командующий военно-воздушными силами. То есть человек военный. Обязанный знать, что военные шансы его страны в случае вооруженного конфликта с Германией в данных условиях равны нулю. Югославия, в отличие от Греции, военных гарантий Великобритании не имела и, следовательно, на ее помощь войсками или оружием рассчитывать не могла.

Правда, новое югославское правительство немедленно заключило военный договор о дружбе и взаимопомощи с СССР, но как реально Советский Союз мог бы помочь Югославии в обстановке весны сорок первого года, автор не представляет.

И хотя югославские генералы готовы были даже ввести у себя некоторые социальные изменения, характерные для СССР, – эта их готовность никакой роли уже не играла.

Югославия начала разваливаться – причем еще до немецкого вторжения. И это тоже исторический факт.

Посему нет ничего удивительного в том, что 10 апреля, когда немецкие танки подходили к Загребу, хорватские «самостийники» (подогреваемые немецкой агентурой) организовали широкую рекламу «декларации» Кватерника, а Хорватская крестьянская партия и ее лидер В. Мачек обратились к народу Хорватии с призывом подчиниться «новому правительству» и сотрудничать с ним.

Капитулянтский характер носила также деятельность верхушки словенской клерикальной партии в Дравской бановине (Словения). Под руководством бана (губернатора) М. Натлачена 6 апреля здесь был организован Национальный совет, в который вошли представители всех словенских националистически настроенных партий. Этот Совет подготовил сдачу Словении немцам без боя. Правда, 9 апреля югославское верховное командование отдало приказ об аресте этого самозваного правительства, но начальник штаба 1-й группы армий генерал Л. Рупник его не выполнил.

Югославия уже задолго до немецкого вторжения начала свой путь к краху – и отрицать это было бы, по меньшей мере, смешно и несерьезно…

27 марта, сразу же после совершившегося в Югославии переворота, в имперской канцелярии в Берлине Гитлер провел совещание с главнокомандующими сухопутными и военно-воздушными силами и их начальниками штабов – договор с принцем Павлом становился никчемной бумажкой, и требовался иной выход из создавшегося трудного положения. Иной – значит военный. На этом совещании было объявлено о решении «сделать все приготовления для того, чтобы уничтожить Югославию в военном отношении и как национальную единицу».

В тот же день была подписана директива № 25 о нападении на Югославию. В ней указывалось, что «военный путч» в Югославии вызвал изменения в политической обстановке на Балканах и что Югославия даже в том случае, если она сделает заявление о своей лояльности, должна рассматриваться как противник, а поэтому ее необходимо разгромить. В дополнение к директиве № 25 верховное главнокомандование вермахта издало «Указания по вопросам пропаганды против Югославии» – агрессия против Югославии должна была представляться немецкими органами пропаганды как война только против правительства Сербии, которое «ориентировалось на Англию» и «притесняло другие югославские народы». Германское командование надеялось вызвать у хорватов, македонцев, населения Боснии антисербские настроения – что им с блеском и удалось.