Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Я не буду рассматривать этот период, как бы ни были серьезны уроки, которые демократические народы должны извлечь из него, потому что может оказаться нелегким точно сказать, когда именно каждый из этих подсудимых должен был осознать, если фактически он не знал об этом и не гордился этим с самого начала, что, казалось бы, истерические излияния Гитлера в «Майн кампф» являлись вполне реальным выражением его намерений и первоосновой нацистского плана.

Некоторые из них, такие, как Геринг, Гесс, Риббентроп, Розенберг, Штрейхер, Фрик, Франк, Шахт, Ширах и Фриче, без сомнения, поняли это очень рано. В отношении одного-двух других, например, Деница и Шпеера, это могло случиться несколько позднее. Немногие могли остаться в неведении после 1933 года. Все должны были быть активными участниками к 1937 году. Когда вспоминаешь озабоченность, возникшую за границей в течение этого периода, не остается никакого сомнения в том, что эти люди, почти все бывшие руководители Германии и, начиная с 1933 года, близкие сотрудники Гитлера, имевшие доступ на его секретные совещания, находившиеся полностью в курсе его планов и текущих событий, не только примирялись с тем, что творилось, но и являлись активными добровольными участниками всего происходившего. Позвольте мне несколько подробнее остановиться на периоде «наращивания сил», т.е. на позиции правительства Германии между 1933 и 1939 годами; именно события того времени, ясно указывают на преступную причастность этих людей к тому, что было сделано позднее. То, о чем я говорю сейчас, имеет особое отношение к разделу первому Обвинительного заключения; ведь именно на этом общем фоне нам следует рассматривать обвинение в том, что эти люди были участниками общего заговора для совершения преступлений (таких, как преступления против мира и преступления против человечности), что более конкретно раскрывается в последующих его разделах.

Тоталитарное правительство не терпит никакой оппозиции. Цель оправдывает любые средства, а непосредственной целью было, не считаясь ни с чем, достичь полного контроля над германским государством и ожесточить и подготовить его народ к войне. Что мешало этому в январе 1933 года? Во-первых, члены других политических партий; во-вторых, демократическая система выборов и общественных собраний, организация рабочих в профессиональные союзы; в-третьих, моральные устои германского народа и церковь, которая эти устои укрепляла.

Поэтому нацисты совершенно сознательно начали уничтожать эту оппозицию: первую группу — заключая в тюрьмы и подвергая террору своих противников; вторую — объявив незаконными все элементы терпимости и либерализма, поставив вне закона профессиональные союзы и оппозиционные партии, превратив демократические выборы в фарс и взяв под свой контроль проведение выборов; третью — систематическим третированием и преследованием религии, заменой христианской этики поклонением фюреру, превращенному в кумира, культом крови и введением сурового контроля над образованием и молодежью. Молодежь систематически готовили к войне и учили ненавидеть и преследовать евреев. Для осуществления планов агрессии был нужен народ, тренированный в жестокости и обученный тому, что вторжение в страны других народов является одновременно и необходимым, и героическим.

Насколько зловредна и эффективна была их внутренняя политика, можно судить по тому, что после шести лет пребывания у власти нацисты сумели, не встретив затруднений, вовлечь свой развращенный народ в величайшее в истории преступное предприятие.

Быть может, имеет смысл выбрать из материалов дела несколько примеров, иллюстрирующих, как развивалась эта политика в течение шести лет, и рассмотреть их здесь.

Это примеры того, что происходило в каждом немецком городе и в каждой деревне. Здесь следует иметь в виду, что, стремясь по необходимости избегать кумулятивных доказательств, Вы в результате оказываетесь лишенными их общего эффекта (Д-911).

Начнем с уничтожения политических противников. В течение шести недель после того, как нацисты пришли к власти в январе 1933 года, германские газеты, основываясь на данных из официальных источников, сообщали, что в тюрьмы было заключено 18 тысяч коммунистов; в числе 10 тысяч заключенных в тюрьмах Пруссии было много социалистов и представителей интеллигенции. Судьба многих из этих людей была описана Зеверингом, по подсчету которого по крайней мере 1500 социал-демократов и такое же количество коммунистов было убито в концентрационных лагерях, незадолго до этого созданных Герингом как начальником гестапо.

Эти лагеря, контролируемые партийными организациями, были умышленно организованы таким образом, чтобы устрашить всю страну. Говоря словами свидетеля Зеверинга, концентрационные лагеря были в глазах народа «олицетворением всего ужасного».

Геринг заявил: « Мы считаем необходимым не допускать существования никакой оппозиции ». Он также заявил, что арестовывали и подвергали превентивному заключению людей, не совершивших никакого преступления. Было бы неплохо, если бы еще в то время они прочли положение, о котором толковали вчера: nulla poena sine lege. Геринг добавил: « Если каждый будет знать, что, в случае если он будет действовать против государства, он кончит концентрационным лагерем, это нам только выгодно ».

Вначале лагеря управлялись как СА, так и СС и, по словам Геринга, были созданы «в качестве орудия, которое во все времена являлось орудием власти во внутренней политике».

Гизевиус, который в то время только что поступил в гестапо, как Вы помните, дал следующее описание событий:

«Не пробыв и двух дней на своей службе, я заметил, что там царят ужасающие порядки. Это была не та полиция, которая бы боролась против нарушений, убийств, грабежей, против лишения свободы. Это была полиция, которая защищала преступников, позволяющих себе подобные эксцессы. Арестовывались не те люди, которые были виновниками этих преступлений, арестовывались те, которые обращались за помощью в полицию. Это была не полиция, которая предпринимала какие бы то ни было меры по устранению беспорядков, но полиция, которая ставила своей задачей скрывать, маскировать преступления и, более того, способствовать им. Те отряды СС и СА, которые выступали в роли полиции, все время поддерживались так называемой тайной государственной полицией, им оказывалась всевозможная помощь. Были созданы специальные концентрационные лагеря для арестованных гестапо. И названия их останутся навсегда позорным пятном в истории. Это были Ораниенбург и собственная тюрьма гестапо на Папештрассе — Колумбия-Хауз, или, как ее еще цинично называли, "Колумбийский притон".