Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Не существует также и тени правового обоснования, которое могло бы в какой-либо степени изменить положение вещей, явившись оправданием их преступлений, совершенных на море, преступлений, которые стоили жизни 30 тысячам одних лишь британских моряков. Мы не должны строить обвинение лишь на нарушении общепринятых правил ведения войны в том виде, как они сформулированы в Лондонских протоколах от 1930 и 1936 гг., подписанных Германией и запрещающих потопление без предупреждения или даже с предупреждением, если не были приняты необходимые меры для спасения пасса-жиров и команды.

Мы не должны увлекаться здесь интересным спором о том ,изменяет ли практика вооружения торговых судов положение вещей. Не следует также терять время на рассмотрение вызывающего удивление заявления о том, что потопление нейтральных судов получило законную силу в результате издания письменного приказа, запрещающего этим судам не вход в определенную военную зону, над которой Германия осуществляла непосредственный контроль, но появление их на всей колоссальной территории всех семи морей.

По крайней мере это был один из тех случаев, по поводу которых никто не подвергает сомнению закон и не оспаривает его.

Если Вы считаете доказанным, что были отданы приказы о том, что оставшихся в живых не следует спасать, что следует предпринимать шаги для того, чтобы не дать спастись пассажирам и команде с тонущих судов, что был приказ применять оружие, исключавшее всякую возможность спасения, если Вы считаете все это доказанным, у Вас не будет никакого сомнения в том, что все, что совершалось, противоречило закону. Не может явиться оправданием то обстоятельство, что спасение мирных людей влекло за собой большой риск для нападающих. Убийца не может быть прощен вследствие того, что он заявляет, что ему было необходимо убить жертву, на которую он напал, для того, чтобы впоследствии она не могла опознать его.

То же относится к приказам об уничтожении бойцов коммандос. Новые методы ведения войны, новые формы нападения сами по себе не отменяют уже установленных норм права.

Святость жизни одетого в форму солдата, который сдается в плен, выполнив свой долг и не совершив никаких военных преступлений до того, как он был захвачен в плен, является и — я прошу Вас провозгласить это — должно остаться незыблемым принципом международного права. Те, кто независимо от мотивов, которые ими руководят, попирают этот принцип вопреки закону, человечности и нормам рыцарского поведения, должны заплатить за это хотя бы тогда, когда, наконец, торжествует закон.

Я не буду более останавливаться на этом вопросе или детализировать другие типы военных преступлений, которые содержатся в Обвинительном заключении, потому что все эти действия, различные по способу и методу их совершения, несомненно, являлись преступлениями против установленного закона. Трибунал должен будет лишь подтвердить закон и решить вопрос о том, в какой мере эти подсудимые замешаны в его нарушении. Перед тем, как я перейду к фактам, позвольте мне остановиться на разделе четвертом Обвинительного заключения — на преступлениях против человечности. Как мне представляется, удобно рассматривать эти деяния вместе, так как, поскольку они были совершены во время войны, они в какой-то степени частично совпадают, во всяком случае они взаимосвязаны.

По своему размаху военные преступления являлись преступлениями против человечности. Преступления против человечности нередко были военными преступлениями еще большего масштаба. Однако преступления против человечности, рассмотрение которых входит в юрисдикцию данного Трибунала, ограничиваются следующим: они должны являться преступлениями, совершение которых известным образом было связано с планированием или осуществлением преступлений против мира или военных преступлений stricfo sensu — в точном смысле этого слова, которые вменяются в вину подсудимым. Такова квалификация, которую дает статья 6 (с) Устава.

Однако соображения, применимые в данном случае, отличаются от тех, которые касаются других типов нарушений — преступлений против мира или обычных военных преступлений. Вы должны считать доказанным не только то, что совершенные действия являлись преступлениями против человечности, но также и то, что совершение их не являлось чисто внутренним делом, а что прямо или косвенно оно было связано с преступлениями против других стран или их граждан; такое преступление, например, могло быть предпринято для того, чтобы помочь нацистской партии в проведении ее политики достижения господства с помощью агрессии или в устранении политических противников, престарелых, евреев, существование которых могло помешать проведению политики тотальной войны.

Остановимся кратко на этом вопросе. Расовая политика, направленная против евреев, являлась лишь одним из аспектов доктрины расы господ. В «Майн кампф» Гитлер заявил, что одним из решающих факторов в поражении Германии в 1918 году было то, что немцы не сумели осознать значение расовой проблемы и еврейской угрозы. Борьба против евреев являлась одновременно секретным оружием — надежным оружием «пятой колонны», направленным на раскол и ослабление демократических держав, и методом объединения германского народа для ведения войны. В речи 4 октября 1943 г. Гиммлер ясно указал, что все мероприятия, направленные против немецких евреев, были тесно связаны с военной политикой. Он заявил:

«Потому что мы знаем, как трудно было бы нам сейчас, если бы сегодня евреи по-прежнему населяли каждый город, тайно саботируя, проводя агитацию и сея беспокойство».

Таким образом, действия против евреев в той мере, в какой они являются преступлениями против человечности, но не военными преступлениями, вменяются в вину подсудимым, так как они тесно связаны с преступлениями против мира.

Такая квалификация является, несомненно, очень важной для преступлений против человечности, о которых идет речь в Обвинительном заключении, и это обстоятельство не всегда учитывается теми, кто поставил под вопрос возможность применения данной нормы. Оставляя место для изменений в этой квалификации, мы, однако, полагали правильным рассматривать действия, которые уголовное право всех стран, естественно, определило бы как преступные: убийство, уничтожение, порабощение, преследование по политическим, расовым или экономическим соображениям. Все эти действия, совершенные по отношению к населению воюющей страны или совершенные по отношению к гражданам Германии на территории, оккупированной противником, считались бы обычными военными преступлениями, судебное преследование которых не представит ничего нового.