Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Кейтель признал, что Гитлер приказал «передать их СД» и что «он боялся», что их могут расстрелять. Он заявил своим офицерам Гревенитцу и Вестгофу: « Мы должны подать пример. Они будут расстреляны, а, возможно, некоторые уже расстреляны ». Когда Гревенитц запротестовал, он добавил: « Мне наплевать ». На основании этих показаний его собственных офицеров, без сомнения, вопрос о его соучастии вполне ясен.

Иодль заявил, что в то время, когда Гиммлер докладывал о побеге, он разговаривал по телефону в соседней комнате. Вдруг он услышал громкий разговор и, подойдя к дверям с тем, чтобы узнать, в чем дело, понял, что речь шла о побеге военнопленных из Сагана. Неправдоподобно, чтобы при данных обстоятельствах, даже если он сам и не принимал участия в решении, он не узнал бы о нем от Кейтеля тут же после совещания. И зная об этом, он продолжал выполнять свою часть работы в заговоре.

Что касается виновности Кальтенбруннера, то на заседании, на котором Вальде было сообщено об этом решении, присутствовали также Мюллер и Небе — подчиненные Кальтенбруннера. И, наконец, решающим доказательством являются показания Шелленберга относительно беседы между Небе, Мюллером и Кальтенбруннером, состоявшейся примерно в то время по поводу запроса, присланного Международным Красным Крестом относительно 50 английских и американских военнопленных. Шелленберг слышал, как Кальтенбруннер давал указания своим подчиненным относительно того, какой ответ следует дать на этот щекотливый запрос, и никто не может сомневаться в отношении полной осведомленности Кальтенбруннера в этом вопросе.

В настоящее время общепризнанно, что ответ, направленный Риббентропом странам-гарантам и Международному Красному Кресту, представлял собой сплошную ложь. Следует ли верить тому, что Риббентроп также не участвовал в принятии этого решения? То, что любой из этих подсудимых был бы готов принять подобное решение сам лично или согласиться с ним в случае если оно будет принято Гитлером, — вполне ясно, как мы полагаем из переписки о линчевании и расстрелах летчиков, которых немцы называли террористами. Эти документы свидетельствуют о том, что ни Кейтель, ни Иодль не испытывали никаких колебаний в данном вопросе; в то же время Геринг и Риббентроп были согласны с проектом приказа (Д-777, Д-783, Д-784).

Вспомните те совещания, которые предшествовали этой переписке, — прежде всего совещание между Герингом, Риббентропом и Гиммлером, не котором было решено изменить « первоначальное предложение, сделанное имперским министром иностранных дел, который предлагал считать любые террористические акты в отношении германского гражданского населения действиями, оправдывающими такого рода меры » (ПС-735).

В заключение было сказано: « Суд Линча должен стать общим правилом ».

На последующем совещании между Верлимонтом и Кельтенбруннером было решено, что те летчики, которым удалось избежать суде Линча, должны в соответствии с порядком, который будет установлен, передаваться СД, чтобы быть подвергнутыми «особому обращению» и, наконец, Кейтель сделал следующую пометку на деле: « Я против судебной процедуры. Она не оправдывает себя ».

Подобные же доказательства мы находим при рассмотрении точки зрения, принятой в феврале 1945 года, когда Гитлер захотел отказаться от соблюдения Женевской конвенции. Дениц тогда посоветовал:

«Лучше было бы провести те меры, которые будут сочтены необходимыми без предупреждения, любой ценой сохранить свою репутацию перед внешним миром»

С этим решением согласились представители Иодля и Риббентропа. Их защитительный довод, заключающийся в том, что эта мера была лишь чисто тактической и что фактически они не намеревались совершать какие-либо конкретные действия, опровергается меморандумом Иодля по этому вопросу (Д-606):

«Насколько неправильным было то, что мы в 1914 году сами торжественно объявили войну всем тем странам, которые в течение долгого времени хотели вести войну против нас, и из-за этого в глазах всего внешнего мира полностью возложили на свои собственные плечи всю вину за войну, и насколько неправильно было признать, что необходимый проход войск через Бельгию в 1914 году был нашей собственной ошибкой, настолько же неправильно было бы сейчас открыто отказаться от принятых нами обязательств международного характера, и, таким образом, снова выглядеть виновной стороной в глазах внешнего мира».

После этого примечательного заявления он добавил, что ничто не могло помешать ему потопить английское госпитальное судно в порядке репрессалий, а потом выразить свое сожаление и назвать это потопление ошибкой...

Я хочу очень кратко рассмотреть вопрос об использовании военнопленных. Согласно статье 31 Женевской конвенции военнопленных разрешалось использовать на некоторых работах, связанных с подготовкой сырья для военной промышленности. Но заявление, сделанное Мильхом на заседании центрального управления по планированию 16 февраля 1943 г. а присутствии Шпеера и Заукеля, не имело никакого законного оправдания. Он сказал:

«Мы обратились с просьбой издать приказ о том, что определенный процент людей, работающих в противовоздушной артиллерии, должны составлять русские. Всего для этой цели потребуется 50 000 человек... 30 000 уже используются в качестве орудийной прислуги. Весьма занятно, что русским приходится обслуживать орудия»

Такое использование военнопленных было явно незаконным. Ни у кого не могло возникнуть по этому поводу ни малейшего сомнения. В протоколах не записано в связи с этим никаких возражений. Там не отмечено, что Геринг или кто-нибудь из других лиц, которые должны были прочесть их и знать, что происходило, усмотрели что-либо необычайное в этом грубом нарушении существующих правил со стороны человека, занимавшего в то время пост руководителя германских военно-воздушных сил.

Те циничные выражения, в которых Гиммлер 4 октября 1943 г. в Познани говорил о русских военнопленных, захваченных в первые дни кампании, следует здесь процитировать с тем, чтобы они вошли в историю:

«В то время мы еще не ценили человеческие массы так, как мы ценим их сейчас, то есть как сырье, как рабочую силу. То, что военнопленные десятками и сотнями тысяч умирали от голода и истощения, сейчас вызывает сожаление, так как при этом терялась рабочая сила; однако, рассматривая это в масштабах поколений, в этом раскаиваться не стоит»

Я перехожу к вопросу об убийстве коммандос. Доказательства, представленные в связи с приказом о коммандос от 18 октября 1942 г. (ПС-498), показывают, что в этом деле были непосредственно замешаны Кейтель, Иодль, Дениц, Редер, Геринг и Кальтенбруннер. Согласно статье 30 Гаагских правил «шпион, захваченный на месте преступления, не должен подвергаться наказанию, не будучи предварительно предан суду».