Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

После того как Фрик оставил пост министра внутренних дел, он в августе 1943 года был назначен на должность имперского протектора в Богемии и Моравии... Я ссылаюсь на документы ПС-3443, СССР-60 и ПС-1366 и показания свидетеля Ламмерса.

Должность имперского протектора являлась первоначально воплощением власти империи в протекторате. Однако на практике полномочия постепенно переходили к тогдашнему статс-секретарю имперского протектора Карлу Франку. С назначением Фрика в августе 1943 года имперским протектором в Богемии и Моравии правительственные полномочия были также и формально перенесены на Франка неопубликованным декретом фюрера. С этого времени Франк стал именоваться «германский государственный министр в Богемии и Моравии».

За имперским протектором в основном осталось лишь право представительства и право помилования. Обвинение не вменяет Фрику в вину злоупотребления этим правом. После издания упомянутого указа фюрера Франк в качестве «германского государственного министра» подчинялся непосредственно Гитлеру, от которого получил назначение и который, минуя Фрика, давал франку указания. Изменить или повлиять на них Фрик не имел возможности. При таком положении вещей нельзя выдвигать обвинения против Фрика на основании документе ПС-3589, США-720...

Далее, обвинение характеризовало Фрика как главу гестапо и вследствие этого назвало его членом данной организации. В качестве аргумента было приведено то обстоятельство, что гестапо со времени назначения Гиммлера на пост начальника германской полиции в 1936 году формально входило в состав имперского министерства внутренних дел. Однако гестапо в лице Гиммлера имело собственного начальника, от которого оно получало все указания; формальное подчинение Гиммлера министру внутренних дел не делает последнего членом единолично руководимой Гиммлером организации.

На основании всего этого можно сказать, что подсудимый Фрик был человеком, который, несомненно, прилагал определенные усилия в политическом смысле для того, чтобы обеспечить Гитлеру приход к власти, и который после достижения цели в течение определенного времени оказывал значительное влияние на внутреннюю политику.

Но все его мероприятия преследовали внутриполитические цели. Они не должны были иметь ничего общего с внешнеполитическими целями, связанными с агрессивными войнами, и во всяком случае ничего общего с преступлениями против мира или военными преступлениями; а такая зависимость согласно статье 6 Устава необходима для осуждения, как об этом говорили в своих выступлениях обвинители.

Когда Фрик позднее увидел, что политика направляется по такому руслу, которого он не мог одобрить, он пытался использовать свое влияние для того, чтобы изменить эту линию политики, но со временем должен был все больше убеждаться в том, что Гитлер не намеревался выслушивать его жалобы и возражения. Наоборот, он понял, что жалобы подрывали доверие к нему Гитлера, который гораздо охотнее выслушивал советы своих единомышленников, например Гиммлера и ему подобных. В конце концов с 1937 года Гитлер больше не стал принимать Фрика, если последний приходил с жалобами.

Затем Фрик отказался от таких безнадежных попыток добиться какого-либо изменения положения. Его отставка также не принесла бы с собой никаких изменений, если прошение об отставке, которое он неоднократно подавал, было бы удовлетворено. Этот момент достаточно ясно освещен в процессе представления доказательств. Таким образом, вся трагедия заключается в том, что он оказался запуганным в систему, первоначальные шаги которой он с восторгом приветствовал и развитие которой представлял себе совершенно иначе.

Для оценки личности и действий подсудимого мне кажется важным то обстоятельство, что в процессе представления доказательств, длившегося в течение месяцев, не было приведено ни одного доказательства, свидетельствующего о личном участии подсудимого в совершении каких-либо преступлений...

На какие только обманы и уловки пропаганды ни пускался Гитлер! Ими были обмануты многие — те, кто был увлечен гитлеровской силой внушения и кто в свое время не понял, что подчинялся преступной воле и что Гитлер для достижения своих целей готов разрушить опоры цивилизации. Они не предвидели, что в конце концов он оставит за собою необозримую груду развалин, обломки материальных и духовных ценностей.

Преодолению всего этого должен способствовать законный и справедливый приговор по настоящему процессу.

[Стенограмма заседаний Международного военного трибунала от 11 и 12 июля 1946 г.]

Высокий Суд! Господин председатель! Я начинаю свою защитительную речь по делу подсудимого Юлиуса Штрейхера.

Когда в мае прошлого года закончились последние военные действия самой ужасной из войн, немецкий народ начал медленно приходить в себя от того отупения, в котором находился в последние месяцы войны. Как и все народы Европы, он в течение ряда лет терпел ужасные бедствия, особенно за последние месяцы налеты с воздуха принесли так много несчастий всему народу и всей стране, что это почти превышает пределы того, что может вынести человек. К этому ужасу прибавилось еще сознание, что война проиграна, и страх перед неизвестностью судьбы — судьбы, которую принесет с собой оккупация. Наконец прошло первое время страха, и немецкий народ вздохнул опять, но внезапно новый гнетущий ужас овладел им.

Пресса и радио, газеты и фильмы показали немецкому народу те злодеяния, которые были совершены на Востоке, в степях и в концентрационных лагерях. Германия узнала, что ее люди — соотечественники — истребили много миллионов невинных евреев. Большинство инстинктивно чувствовало, что это — самое большое обвинение из всех тех, какие мир может предъявить Германии. Вопрос о том, знал ли в общем немецкий народ об этом и приветствовал ли он такие действия, — вопрос всей его судьбы. Это пробный камень для проверки того, сможет ли Германия когда-либо наравне с другими народами снова войти в единое мировое целое в экономическом и культурном отношении.

Как и всегда, сразу же возник вопрос, кто виновен в этом и кто должен нести ответственность? Кто приказывал совершать такие злодеяния, кто их выполнял и как вообще дело дошло до таких невероятных событий, до таких деяний, каких не знала самая ранняя история человечества?

И вот в то время, когда были подняты все вопросы, пришла весть о том, что в руки американской армии попал бывший гаулейтер Франконии, редактор «Штюрмера», нынешний подсудимый Юлиус Штрейхер. Из того, как реагировали на это известие газеты, целиком находящиеся в руках оккупационных властей и издаваемые ими, а также из сообщений по радио, было видно, что мир рассматривает захваченного Юлиуса Штрейхера не как одного из многих антисемитских пропагандистов «третьего рейха», а считает его антисемитом номер 1. И почти все в мире придерживались мнения, что Юлиус Штрейхер не только активно пропагандировал преследование и уничтожение евреев, но что он сам деятельно участвовал в этом. Говорили, что он является не только ярым ненавистником евреев и проповедником их уничтожения, но и тем человеком, чье влияние обусловило уничтожение еврейства в Европе.