Лебедева Н.С. Array - Hюрнбергский процесс. Сборник материалов в 8 т. Т. 8 (1999)

Если бы подсудимый Штрейхер действительно был тем человеком, как им его считает обвинение, то влияние и деятельность его должны были бы автоматически расширяться по мере обострения антисемитской борьбы. И итогом должно было явиться не отсутствие политического влияния и не изгнание, как в действительности произошло, а поручение осуществить уничтожение евреев.

Из-за своей многолетней писательской деятельности, во время которой он до пресыщения обсуждал одну и ту же тему в неуклюжей, грубой и резкой форме, подсудимый Штрейхер — этого нельзя отрицать — снискал враждебность мировой общественности. Тем самым он создал о себе мнение, на основании которого сильно переоценивается его значение и влияние, а также возникает опасность, что таким же образом может быть преувеличена и его ответственность...

Он писал об исчезновении еврейских масс на Востоке, но из этого нельзя заключить, что он располагал сведениями о каких-либо зверствах. Таким образом, он мог просто считать, что это исчезновение не связано с физическим уничтожением евреев, а что, может быть, речь идет лишь о переселении сконцентрированного еврейского населения в какую-либо нейтральную страну или на территорию Советского Союза.

Пусть приговор в отношении подсудимого Штрейхера будет каким угодно... Однако кажется установленным, что германский народ и этот подсудимый никогда не были единого мнения по данному вопросу, являющемуся в деле определяющим. Германский народ постоянно отмежевывался от принципов подсудимого, которые он излагал в своих публикациях, и сохранил собственное мнение и отношение к евреям...

Решение о виновности или невиновности подсудимого находится в руках Высокого Суда.

[Стенограмма заседаний Международного военного трибунала от 12 и 15 июля 1946 г.]

Господа судьи! Моя задача состоит в том, чтобы проанализировать деятельность подсудимого доктора Вальтера Функа, следовательно, выступить на тему, которая, к сожалению, является довольно сухой и малоинтересной. Я должен сделать следующую оговорку.

Я не буду выступать с какими-либо общими заявлениями политического, исторического или психологического характера, хотя подобные высказывания кажутся особенно заманчивыми в рамках процесса. С такими обширными общими высказываниями уже выступали другие защитники, и кто-нибудь еще, вероятно, выступит с дополнениями к сказанному.

Я хотел бы ограничиться тем, чтобы под углом зрения защиты рассмотреть вопрос о том, какая картина нарисована представленными доказательствами на процессе, и сообщить Вам свои соображения по этому поводу, а также дать характеристику личности подсудимого Функа, действий, совершенных им, сказать о мотивах, которыми он при этом руководствовался.

Господа судьи! Весь ход процесса и представление доказательств по делу подсудимого показали, что он никогда не играл решающей роли в национал-социалистском государственном руководстве.

Права Функа на то, чтобы принимать решения, всегда были значительно ограничены полномочиями вышестоящих лиц. Замечание подсудимого во время допроса, что его всегда только подпускали к дверям, но никогда не пропускали через них, подтверждается предъявленными доказательствами.

В партии, в противоположность государственному аппарату, на подсудимого Функа лишь только в последний год перед приходом к власти, следовательно в 1932 году, были возложены некоторые задачи. Выполнение их, однако, не имело никакого практического значения потому, что поручения были кратковременными. С момента прихода партии к власти Функ никогда не занимал партийной должности. Он не принадлежал также ни к партийным организациям, ни к СС, ни к СА, ни к корпусу политических руководителей. Мандат депутата рейхстага был у Функа только немного более полугода до прихода к власти национал-социалистов. Таким образом, он не являлся членом рейхстага в то время, когда принимались основные законы, направленные на укрепление власти национал-социализма. Законы, вменяемые подсудимому Функу в вину, в частности, закон о предоставлении правительству чрезвычайных полномочий, были, напротив, приняты имперским кабинетом министров в то время, когда Функ не являлся еще членом имперского кабинета министров. Он стал им лишь после его назначения на пост имперского министра экономики к концу 1937 года, то есть тогда, когда больше не происходили заседания кабинета министров. Но, будучи руководителем печати в имперском правительстве, Функ не имел в кабинете ни места, ни голоса и не мог оказывать никакого влияния на содержание проектов законов. Я ссылаюсь на показания Ламмерса по этому пункту.

То же самое относится и к расовым законам, к так называемым «нюрнбергским законам».

Близкие отношения с Гитлером были у Функа только в течение полутора лет, когда он, будучи руководителем печати имперского правительства, систематически делал Гитлеру доклады по вопросам печати, следовательно, с февраля 1933 года до августа 1934 года, то есть до кончины президента империи Гинденбурга. Позже Функ виделся с Гитлером редко ... Гитлер давал свои директивы по экономическим вопросам до 1942 года Герингу как уполномоченному по четырехлетнему плану, ответственному за руководство всей экономикой, а с 1942 года — Шпееру, который, будучи министром вооружения, мог в силу особых полномочий давать указания всем отраслям производства и который с 1943 года сам руководил всем производством.

Итак, Функ в руководстве экономикой национал-социалистской империи никогда не играл главную роль; подсудимый Геринг на процессе подтвердил это в своем показании от 16 марта.

Точно так же и подсудимый Шпеер на заседании Трибунала от 20 июня заявил, что он, будучи министром вооружения, с самого начала имел решающие полномочия в важнейших областях экономики, как-то: по углю, железу и стали, металлу, алюминию, машиностроению и т.п. Все энергетическое хозяйство и все строительство еще до назначения Шпеера подчинялось его предшественнику — министру вооружения Тодту...

Обвинение заявляет, что Функ должен был знать о различных событиях, которые составляют объект обвинения... Из распоряжений, которые издавал лично Функ, или из директив, которые исходили от него, обвинение ссылается в основном на изданные Функом инструкции по четырехлетнему плану и по устранению евреев из экономической жизни в ноябре 1938 года...

Имперское министерство экономики, как было доказано показаниями Геринга, Ламмерса и Гейлера, стало просто министерством торговли, которое должно было в основном заниматься распределением предметов потребления и технической стороной в области ведения внешней торговли.