Владимир Мединский - Война. Мифы СССР. 1939–1945

Ильяшенко также подсчитал, что на Западном фронте потери — 22 англо-американских солдата к 10 германским. В частности, в Арденнской операции, которая проводилась германским командованием с 16 декабря 1944-го по 28 января 1944 года, союзная армия потеряла 77 тыс. солдат, а германская — 25 тыс [256]. Сколько это? 3 к 1?

В дни, когда союзники пытались развивать успех после высадки в Нормандии (эту операцию наши молодые читатели должны знать в деталях по бесчисленным компьютерным играм: «Call of Duty», «Call of Duly 2», «Close Combat 5: Invasion Normandy», «Medal of Honor: Allied Assault», «Company of Heroes», «Company of Heroes: Opposing Front», «War Commander», «Brothers in Arms», «Beyond Overlord», — и так далее, а также по фильму про рядового Райана), на Востоке, на фронте в 1100 километров развернулась гигантская наступательная операция «Багратион». Про нее, к сожалению, не сделано ни игр, ни достойных блокбастеров. Это гигантское по замыслу и исполнению наступление шло по всей Белоруссии и Прибалтике. Была разгромлена группа армий «Центр», 17 немецких дивизий и 3 бригады — полностью уничтожены, а 50 дивизий потеряли более половины (!) своего состава. Наши безвозвратные потери составили 7,6 %.

Никто не тянул за язык немецкого танкиста Отто Кариуса, повоевавшего и на Востоке, и на Западе, сделать такой вывод: «Пятеро русских представляли большую опасность, чем тридцать американцев» [257]. Один к шести?

Однако, все это только оценки. Конечно, более точные, чем унизительное для нас соотношение 7:1. А ведь есть любители поковыряться в собственных незаживающих ранах, которые выходят и на 10:1! БСЭ определяла потери немцев на Восточном фронте в 10 млн человек. Если послушать доморощенных любителей-мазохистов, получается, мы должны потерять — 100 миллионов?

Банально повторю за Президентом (делать это, как вы понимаете, в нынешней России легко:)) надо снимать гриф секретности. Только точные данные позволят избежать спекуляций на крови русских, американских, немецких солдат.

Все, что осталось от румынской конницы под Сталинградом. Лошади съедены, кавалеристы в плену, седла — трофей

Однако кое-что очевидно и сегодня. Немцы, отдадим врагу должное, воевать умели. Их потери были меньше — и наших, и англо-американских — примерно на треть на обоих фронтах. Масштабы сражений и соответственно этих потерь были несопоставимы, но это — уже другой вопрос. Наши основные потери пришлись на 41-й, 42-й и смерть в немецком плену. А если смотреть после Сталинграда, когда мы с немцами воевали на равных, то это соотношение везде и всегда — будет уже в нашу пользу.

Впрочем, почему на равных? Победили мы. Значит, мы и лучше воевали.

— Сталин: Когда планируете взять Киев?

— Антонов: Не раньше двадцатых чисел ноября, товарищ Сталин.

— Сталин: Поздно! Нужно взять шестого ноября, к годовщине Октябрьской революции.

Кино не может быть 100-процентно исторически достоверным. Кино — это искусство, оно всегда условно. Создатели исторического фильма решают свои задачи, часто успешно — и не менее успешно эти фильмы могут довести академиков до инфарктов. При этом любой фильм, даже неудачный, посмотрит больше людей, чем прочитает любую книгу. А уж когда его покажут по ТВ…

Грандиозная киноэпопея «Освобождение» обновила советскую мифологию войны. Как и положено в кино, все спрямила и упростила. Скажем, оставила в Красной Армии только один танк — Т-34, а в вермахте — только «Тигры». А контроль над созданием фильма со стороны главного идеолога брежневского СССР М. А. Суслова отразился в вынесенном в эпиграф диалоге.

По Суслову, все было стройно и логично, в идеологическом духе развитого социализма. Есть героическая советская армия. Есть город Киев — столица Советской Украины. Есть очередная годовщина Великой Октябрьской Социалистической Революции (ВОСР). Все это надо связать! А что? Глупо было бы не связать…

Так всегда делалось в СССР (да и не только) — разного рода достижения подстраивали к разным красивым датам. Иногда притормаживали, но обычно подгоняли. Собственно, и сейчас так делают, только без прежнего фанатизма и размаха.

Антонов Алексей Иннокентьевич (1896–1962)

Генерал армии, начальник Генштаба

Жуков писал о нем: «Этот культурный и образованный человек производил очень благоприятное впечатление. Антонов был очень близок к Сталину, который считался с его мнением, питал к нему явную симпатию и доверие, проводил вдвоем с ним долгие часы, обсуждая положение на фронтах и планируя будущие операции. Антонов держался просто, без высокомерия и гонора. Он был всегда скромно одет — защитная гимнастерка, бриджи, сапоги, и только генеральские погоны выдавали его высокое положение о армии». Откуда он такой взялся в это грубое жестокое время?

Антонов был сыном царского офицера, командира батареи. Отец умер, когда ему было 11 лет. Образование получил в гимназии — бесплатно, как неимущий офицерский сын, поступил в университет. Первая мировая сделала его военным, Гражданская — боевым командиром. Академия им. Фрунзе, где он окончил в разные годы сразу два факультета, — армейским профессионалом высочайшего класса. К Сталину Антонов ходил ежедневно с тремя папками: красной, синей и зеленой. Зеленую, с представлениями о награждении, он раскрывал далеко не каждый день. Синюю, с просьбами и делами второго ряда, — по возможности. Но не уходил, пока не получал резолюцию Верховного на каждую бумагу в красной папке. Там были главные дела войны.

Орденом «Победа» награждены 10 маршалов и один генерал армии — Антонов: «за участие в разработке решающих операций». При том, что до февраля 1945-го формально начальником Генштаба оставался Василевский, с конца 1943-го директивные документы чаще всего подписывались Сталиным вместе с Антоновым или одним Антоновым от имени Ставки.

Однако он так и не стал ни маршалом, ни Героем. Виноват, по-видимому, Берия. Знаю, не очень убедительно, когда всех чертей вешают на одного общепризнанного злодея, но именно Берия подпортил Антонову карьеру. Поначалу пытался с ним задружиться, но Антонов держался сухо-официально, как и вся армейская верхушка в отношении «палача». Тогда Берия стал методично «капать» на Антонова Сталину, и таки добился своего: в 1946-м тот вернулся в замы начальника Генштаба, а потом и вовсе отправился в Закавказский военный округ. По крайней мере, у него теперь было время на классическую музыку. Антонов признавался, что всю войну мечтал о дне, когда сможет поставить пластинку и прослушать от начала до конца: Первый фортепианный Чайковского и Третий Рахманинова