Сергей Захаревич - Большая кровь

Все обстояло до смешного наоборот — с утра 3 июля по приказу командующего 20-й армией П.А. Курочкина 1 -я мотострелковая дивизия, при поддержке авиации перешла в наступление на предмостный плацдарм немцев: с фронта по автостраде на Борисов наносил удар 12-й танковый полк, усиленный тремя ротами Т-34 и ротой КВ, а с флангов — мотострелковые полки, тоже имевшие танки БТ-7.

Аккурат в этот самый момент в расположении 18-й танковой дивизии находился командующий 2-й танковой группой Гудери-ан — он только что провел совещание в Борисове с командирами 47-го танкового корпуса и уже отъехал, когда рация его командирского танка приняла сообщение о начавшейся атаке русских самолетов и танков на переправу через Березину у Борисова. Свидетельства «быстроходного Гейнца» о том, что здесь немцы «получили представление о мощи русских, вооруженных танками Т-34» встречаются у каждого российского историка, но при этом опускается главное в этих свидетельствах: «Атаки отбиты с большими потерями для русских».

Бой произошел не в районе Лошницы (как часто указывается в русскоязычных источниках), а в районе Немоница — Стайки, что на полпути между Борисовом и Лошницей. Сообщают о том, что с обеих сторон участвовало от 200 до 300 машин. Реальны ли эти цифры? Вполне.

Дивизия Крейзера, как известно, располагала 225 БТ-7М, плюс 40 Т-34 и КВ — уже 265.1-я мотострелковая наносила удар сжатым кулаком, посему все две сотни машин присутствовали в бою. Но и это еще не все. В бою участвовала группа Сусайкова. Крейзер справедливо утверждает, что самих курсантов было всего человек 500, а танков у них было немного. Танков действительно было немного (сколько точно — неизвестно), но тут вот что любопытно — среди них тоже были Т-34. Откуда они на вооружении борисовского автотракторного училища? А это не секрет: перед войной «тридцатьчетверки» поступили во все бронетанковые училища страны. Т-34 должен был заменить в войсках БТ и Т-28, поэтому в Москве логично рассудили, что новоиспеченные офицеры должны прибывать в линейные части, будучи уже подготовленными на «тридцатьчетверках». Вот потому-то во многих линейных частях к началу войны нового танка еще не было, тогда как в училищах он присутствовал.

Но и это еще не все. По приказу еще прежнего командзапа Павлова, Сусайков в конце июня собирал на левом берегу Березины все отступавшие из-под Минска части и всю возможную технику. Сколько собрал Иван Захарович танков (пехоты набралось порядка десяти тысяч человек), неизвестно, но сводной бро-негруппой он располагал, это факт. Так что 300 советских танков в районе Немоницы — цифра вполне реальная. Что же до 18-й ТД немцев, то даже с учетом понесенных с 22 июня потерь, ее численность вряд ли составляла менее 200 единиц.

Каким был исход боя? Вот этот момент и является самы м темным во всей истории — ватаку пошли, атаку отбили, а как все происходило в подробностях — темный лес, подернутый туманом.

«Танки и пехота 1-й мотострелковой потеснили противника к переправам, но ликвидировать прорыв не смогли»...

«Немцы потеряли до 60—70 танков, но и наши потери значительны, особенно от авиации»...

«Огонь танкового батальона капитана Пронина оказался недостаточно эффективным из-за отсутствия бронебойных снарядов»...

«Налет пикирующих бомбардировщиков остановил советскую атаку. 18-я ТД сохранила плацдарм у Борисова, и на следующий день продолжила наступление на восток».

Чтобы узнать, что произошло 3 июля в районе Борисова,хорошо бы ознакомиться со свидетельствами немецкой стороны, однако мемуары того же Неринга («18-я танковая дивизия в кампании 1941 года») на русский язык не переведены (в противном случае никаких вопросов по ходу боя не было бы), а в немецком я не силен.

Впрочем, и без того понятно, что сражение в районе Немони-ца — Стайки завершилось разгромом 1-й мотострелковой дивизии.

Из дневника Ф. Гальдера от 5 июля 1941 года мы узнаем, что главком германскими сухопутными силами генерал-фельдмар-шал фон Браухич «выразил беспокойство большими потерями» 18-й танковой дивизии «в лесном бою» (?).

Сколько потеряли немцы? Крейзер пишет о 60—70 танках, в других источниках встречаем цифру 30—40 машин. Но все это — послевоенные байки. А вот что указывал генерал Маландин в уже известной нам разведсводке № 18 от4 июля: «На рубеже Черняв-ка, Бродец наши части в бою 3.7.41 г. уничтожили 17 танков и две моторизованные роты противника».

Вот так. Даже по советским данным выходит не более 17 машин. Но 17 танков не могли усеять «все поле боя обломками сгоревших и разбитых танков». Поэтому становится понятно, что основную массу сгоревшего металла составляла именно советская бронетехника. Уверенность в катастрофе «москвичей» крепнет еще больше, когда в сводке о безвозвратных потерях от 20 сентября 1941 года № 649 мы обнаруживаем капитана Пронина Семена Иосифовича, командира танкового батальона 12-го ТП, «погибшего 1—5.07.41 г.» и награжденного 22 июля 1941 года орденом Ленина. Что же стало с самим батальоном, если погиб его командир?

Неринг, по количеству подбитых советских машин, сделал правильные выводы о том, что противостоявшая ему советская группировка лишилась своей боеспособности, поэтому он именно 4-го, не раньше, ни позже, перешел в наступление с предмостного плацдарма.

«В ночь на 4-е июля (то есть в ночь после боя) части дивизии (I -й мотострелковой) отступили за реку Нача». «За реку Нача» — это километрах в пятнадцати за Лошницей (первоначальный рубеж обороны Крейзера) и более 20 километров от места боя с танками Неринга. То есть, «москвичи» уносили ноги от врага с неослабной прытью. «Части дивизии перешли к подвижной обороне» — это означает, что плотный оборонительный рубеж, существовавший до боя, 1-я мотострелковая после боя создать была уже не в состоянии.

«Восточнее Борисова 1 -я МСД перешла к подвижной обороне и отходила под натиском 18-й ТД и передовых отрядов 17-й ТД». Однако никаких частей 17-й танковой дивизии Арнима перед Крейзером и Сусайковым не было. Диспозиция Гудериана на

4 июля свидетельствует о том же: 18-я ТД — восточнее Нача (то есть Неринг преследовал Крейзера по пятам), передовые части

17-й ТД — в Борисове (во 2-м эшелоне наступления), главные силы 17-й — в Минске.

Каковы причины поражения? Короткая запись немецкой кинохроники, зафиксировавшей для истории секунд двадцать Борисовского танкового сражения. Насколько можно судить по ним (съемка велась из третьей по счету машине от головной, скорее всего из штабного SdKfz), 18-я ТД приняла бой «в поле». Передние легкие танки (судя по смещенным влево, если смотреть с кормы, башням, это Pz-II), расположившись уступом, чтобы не закрывать друг другу сектор обстрела, находились прямо на шоссе и вели огонь по советским танкам, находящимся (на глаз) не далее чем в 300—400 метрах от них.