Иосиф Гофман - Нюренберг предостерегает

Ведение войны, видимо, не считалось там в 1939 году преступлением против мира, в противном случае, я не могу объяснить телеграмму Сталина после окончания польской кампании, которая гласила: «Дружба Германии и Советского Союза, основанная на совместно пролитой крови, имеет перспективы быть длительной и прочной».

Зейдль ознакомил с протоколом помощника главного советского обвинителя генерал-майора Николая Зорю. После визита Зейдля он послал Сталину докладную записку. Через некоторое время Зоря погиб при чистке своего пистолета. Зорю тайно похоронили на Восточном кладбище в Лейпциге.

Ю. Зоря, Н. Лебедева в исследовании «1939 год в Нюрнбергском досье» пишут:

«История неминуемо представляет события прошлого — тайные или явные — в их истинной значимости. И то, что сегодня спадают завесы секретности с деяний минувших лет, лишний раз подтверждает — никакие сговоры и тайные сделки, затрагивающие судьбы народов, скрыть невозможно. Что же касается советско-германского пакта о ненападени 1939 года, то его оценки существенно расходятся. И все же — сегодня мы это видим более зримо — этот договор стал одним из звеньев трагической цепи событий, которые завершились пожаром мировой войны».

При обсуждении вопроса о Катыни немецкая защита проявила железную хватку. Было ясно, что они, наконец, дождались обсуждения вопроса, где все козыри были у них.

Три дня защитники уверяли суд, что поляков расстреляли мы, где-то в марте 1940 года, а наша делегация настаивала, что это дело рук фашистов, совершивших злодеяния осенью 1941 года.

Адвокаты представили серьезные доказательства, что польские офицеры были убиты до оккупации немцами этих мест. Данные комиссии под председательством академика Бурденко вызвали сомнения у суда. Несмотря на резкие возражения Руденко, суд отказался приобщить к делу материалы катынского расследования комиссии академика Бурденко. Это был один из немногих случаев, когда трибунал отклонял документ такого рода.

Несмотря на то, что статья 21 устава трибунала предусматривала: «Трибунал. будет принимать без доказательств официальные представительные документы и доклады Объединенных Наций, включая акты и документы комитетов, созданных в различных союзных странах для расследования преступлений, протоколы и приговоры военных или других трибуналов каждой из Объединенных Наций».

В действительности массовые расстрелы в Катыни были произведены не в сентябре 1941 г., а весной 1940 г., и не немецкими, а советскими палачами — сотрудниками НКВД, действовавшими во исполнение постановления Политбюро ЦК ВКП(б) под председательством Сталина от 5 марта 1940 г. И число жертв, по данным учета КГБ СССР, составило не 11 тысяч, а 21 тысячу 857 человек.

Приговор МВТ содержит специальный раздел «Убийства военнопленных и жестокое обращение с ними». В нем признаны доказанными казни только советских и британских, но не польских военнопленных.

За злодояния в Катыни по сей день никто ответственность не понес. Следует подчеркнуть со всей определенностью, что попытка переложить на подсудимых ответственность за преступления против человечности в Катыни характеризует не Нюрнбергский процесс, а действительных виновников этих преступлений — руководителей ВКП(б) и НКВД.

Американцы и англичане уже тогда точно знали, что происходило в Катыни. Знали, что на совести сталинского КГБ несмываемым пятном лежит это чудовищное преступление. Хотя мы, советские люди, там, в Нюрнберге, и мысли такой не допускали.

Наталья Лебедева, много сделавшая для того, чтобы советские люди узнали правду о процессе, рассказывала: «У меня есть текст письма, посланного Рузвельтом одному из адресатов, который собирался сделать публичное заявление насчет Катыни. Президент Рузвельт незадолго до смерти предостерегает его, запрещая что-либо печатать на эту тему. Они все знали, но считали невозможным для себя в тот момент ссориться с Советским Союзом и временно закрывали глаза. Видимо, действовало правило, сформулированное Черчиллем: «Надо знать, когда, где и кому говорить правду».

Весьма щекотливым было и то обстоятельство, что в разделе Польши в 1939 году принимал участие СССР, который был исключен из Лиги Наций за агрессию против Финляндии.

В 1939 году Англия и Франция объявили войну Германии, за что советский премьер Молотов назвал их «империалистическими поджигателями войны». И только нападение Германии на Францию в мае 1940 года было наконец квалифицировано как агрессия.

Были и другие щекотливые обстоятельства, но их на Нюрнбергском процессе не обсуждали.

Александр Бовин в книге «ХХ век как жизнь» приводит выдержку из письма подполковника в отставке Ю. А. Прохорова из Петербурга.

«Уважаемый Александр Евгеньевич! Откликаясь на ваши две последние геополитические работы «Мы ничего не должны Германии» и «Мы ничего не должны Японии», я предлагаю вам, двигаясь вдоль наших рубежей против часовой стрелки, продолжить сериал еще девятнадцатью «Мы ничего не должны...»

1. «Мы ничего не должны Финляндии». Подписав 31.12.17 г. Акт о суверенитете, мы в 1919-м, 1939-м, 1944-м громили ее самым лихим образом.

2. «Мы ничего не должны Эстонии». Подписав в 1920 г. Тартуский договор, ворвались в нее в 1939 г, запихнули в тюрьму президента, еще четырнадцать тысяч ни в чем не повинных людей вывезли в лагеря, в 1946 г. водрузили флаг РСФСР над Ивангородом, сдвинув границу к западу на 20-25 км.

3. «Мы ничего не должны Латвии», разбавляя 50 на 50 переселенцами бестолковых аборигенов, плохо говорящих по-русски.

4. «Мы ничего не должны Литве», въехав в нее на танках в 1939 г. по сговору с другим разбойником и уничтожив там элиту и фермеров.

5. «Мы ничего не должны Польше», наводя там порядок в 17801794 гг., 1831-м, 1862-м, 1920 гг. («Даешь Варшаву!»), подло ударив 17.09.39 г. в тыл борющейся с фашистами польской армии, расстреляв захваченных в плен офицеров. Один парад войск Еременко и Гудериана (октябрь 1939 г.) в Бресте чего стоит.

6. «Мы ничего не должны Чехословакии», оттяпав у нее Закарпатье и въехав в компании стран ВД в Прагу 22.08.68 г.

7. «Мы ничего не должны Венгрии», разгромив Будапешт в ноябре 1956 г., повесили ихнего премьера И.Надя, выманив его из одного из посольств.

8. «Мы ничего не должны Румынии», отобрав у нее в 1940 г., по сговору с Гитлером, Молдавию и Буковину, а в 1947 г. танками подавив народное восстание, посадили туда в конце концов какого-то диктатора, расстрелянного впоследствии собственным народом.

9. «Мы ничего не должны Болгарии», объявив ей войну 08.08.44 г. и разогнав правителей (хорошо, оставив в живых малолетнего царя).

10. «Мы ничего не должны Югославии», которой с 1947-го по 1955 годы все время грозились, но не решились оказать интернациональную помощь.