С.П. Перегудов - Тэтчер и тэтчеризм

Чтобы этого не случилось, Тэтчер призвала и Запад в целом, и свою собственную страну не жалеть усилий и средств для "защиты свободы", заверив при этом, что консервативная партия, в отличие от лейбористской, политика которой делает страну все более уязвимой, преисполнена решимости внести свой вклад в решение этой задачи. «Через всю нашу историю мы пронесли факел свободы. Теперь же, когда я бываю за границей, люди спрашивают меня снова и снова: "Что случилось с Британией?" Они хотят знать, почему мы зарываем голову в песок» [166] Ibid .

Речь Тэтчер произвела сильнейшее впечатление и в Британии и за ее пределами. Местная печать опубликовала ее полный текст, подробное изложение и пространные комментарии появились в Соединенных Штатах, странах Западной Европы, советские же средства массовой информации, не удовлетворившись резкой критикой речи, навесили на ее автора ярлык "железной леди". Примечательно, что едва это "прозвище" появилось в печати, как Тэтчер сама упомянула его в одной из очередных своих речей и тем самым способствовала его распространению. Судя по всему, она быстрее других осознала, что "кличка" эта может в скором времени обрести совсем иной, позитивный смысл, и, как стало вскоре ясно, не ошиблась в этом.

К слову сказать, советские комментаторы не были так уж оригинальны. Еще в феврале 1975 г., т.е. почти за год до цитировавшейся речи, газета "Дейли миррор" назвала Тэтчер "железной девой" (The Iron Maiden) [167] См.; Cosgrave P. Op. cit. P. 74 , однако тогда этот "титул" не был никем подхвачен.

Как видим, не многие годы потребовались Тэтчер для того, чтобы ее имя и ее личность начали символизировать политический стиль, отличный от того, который утвердился и в национальной, и в мировой политике. Правда, пока это был только стиль, проявившийся главным образом в словах, а не в делах, и многие умудренные опытом политики, журналисты и комментаторы считали, что словами в основном дело и ограничится.

О том, насколько серьезной была недооценка "ученичества" Тэтчер в годы оппозиции, особенно со стороны сторонников традиционного, консенсусного подхода, свидетельствует хотя бы то, что в своей статье, озаглавленной "Выработка политического курса в оппозиции", директор Исследовательского отдела партии К. Паттен (ставший в 1979 г. членом парламента, а впоследствии и членом кабинета) даже не упоминет ни Центра политических исследований, ни Института экономических проблем, ни кого-либо из известных интеллектуалов неолиберальной ориентации из тогдашнего окружения Тэтчер [168] Patten Ch. Policy Making in Opposition//Conservative Party Politics. L., 1980. P. 9-25. .

Несколько упрощая ситуацию, можно сказать, что сложившееся в годы оппозиции тэтчеристское кредо представлялось многим, если не большинству наблюдателей, комментаторов и политиков, в виде некоего легковесного айсберга, не имевшего сколько-нибудь основательной подводной части. Если сказать еще проще и грубее, то оно рассматривалось как достаточно привлекательный для многих избирателей мыльный пузырь, пригодный в лучшем случае для набирания очков в предвыборной борьбе. И то обстоятельство, что Тэтчер, в отличие от Хита, всячески избегала конкретизации прокламировавшихся общих положений, опять-таки воспринималось как отрыв теории от практики, идеологии и пропаганды от реальной политики и соответственно как основание для того, чтобы не принимать ее популистскую риторику всерьез.

Между тем за каждым популистским "выбросом", будь то в области внутренней или внешней политики, стояла четкая и недвусмысленная политическая позиция и политическое убеждение, идущее не просто от инстинкта политика правоконсервативного толка, но и от слияния, синтеза этого инстинкта с теоретическим знанием и основывающегося на нем. Именно в годы оппозиции Тэтчер обрела это новое качество, и ее ученичество в эти годы отнюдь не было лишь школярством усердного "зубрилы".

При всем значении собственной популистской активности Тэтчер задача "завоевания умов и сердец" соотечественников имела хоть какие-то шансы на успех лишь при условии одновременного подключения к ее решению достаточно многочисленной и целеустремленной группы партийных функционеров, пропагандистов и активистов. И такое подключение происходило, причем довольно быстро. Пример Тэтчер не только вдохновлял, стимулировал, но и служил своего рода эталоном, 1 образцом для подражания. Не все из ее популистского арсенала было взято на вооружение, и автор не знает ни одного случая, чтобы кто-то из последователей Тэтчер воспользовался ее манерой и "бытовизации" и "персонализации" пропагандируемых идей. Зато ему не раз приходилось наблюдать на предвыборных собраниях и в дебатах по телевидению, с какой убежденностью, уверенностью они развивали перед аудиторией типично тэтчеристскую систему аргументов, причем, как правило, в той же, броской, тэтчеристской, манере их презентации. Несмотря на свою I простоту, а может и благодаря ей, эти аргументы чаще всего сраба-тывали. И даже в тех случаях, когда большинство аудитории оказывалось в конечном итоге на стороне их оппонентов, последнее слово чаще всего оставалось за ними и покидали зал они с видом победителей. Ощущая себя на гребне подымавшейся неоконсервативной волны, они и вели себя соответствующим образом.

Если теперь попытаться охватить весь спектр интеллектуальной и пропагандистской активности возглавленного Тэтчер праворадикального течения, то нетрудно увидеть, что между лидером партии и ее многочисленными последователями и имитаторами, с одной стороны, и интеллектуальным ядром этого течения - с другой, установилось довольно четкое разделение труда. Последние взяли на себя задачу отработки основных направлений правоконсервативного курса и его популяризации среди "образованной" части общества. На долю же Тэтчер и ее последователей в парламенте, прессе, в местных партийных организациях выпала куда более сложная задача приобщения к ценностям нового консерватизма массы "обычных" граждан. Соответственно различались и методы, которые они брали на вооружение. Каждая из этих сил имела свое собственное поле и свои собственные успехи и завоевания. Однако совокупный эффект их деятельности был куда более весомым, нежели их простая сумма.

4. Битва за Даунинг-стрит, 10

Завоевание правительственной власти является, как известно, сверхзадачей любой политической партии, и неудивительно, что, не сумев привести партию к победе на двух подряд выборах, Эдвард Хит поплатился за это постом лидера. Приход Маргарет Тэтчер к руководству I партии пришелся на время, когда вопрос стал уже не просто о победе или поражении, но и о том, быть ли партии "естественной правительственной партией", каковой она считалась вплоть до середины 70-х годов, или же она должна уступить эту роль лейбористам. Опираясь на факт правления страной в течение 10 из последних 15 лет, эти последние стали все более решительно заявлять, что именно они, а не консерваторы являются "партией власти". Резко обострившаяся у консерваторов чувствительность к вопросу о власти не могла не сказаться и на отношении к новому лидеру, и в канун очередных всеобщих парламентских выборов никто из серьезных наблюдателей не сомневался в том, что, если партия и на этот раз потерпит поражение, Тэтчер не будет позволено остаться на своем посту. Не заблуждалась на этот счет наверняка и сама Тэтчер.