Элен Фисэль - Жизнь Марии Медичи

Несчастная женщина уже готова была наложить на себя руки от бессилия. Заливаясь слезами, она позвала к себе своего астролога Масали, сопровождавшего ее в изгнании.

– Скажи, Масали, что ты думаешь о судьбе моего сына Гастона? – спросила она.

– На его звезде видны капли крови, благородная королева, но это не означает, что он умрет.

– О! Ты хочешь сказать, что он не погибнет в борьбе за свои и мои законные права?

– Нет, с ним все будет хорошо, мадам. Но вот кардинал де Ришельё…

– Что кардинал де Ришельё? – встрепенулась Мария.

Астролог глубоко вздохнул:

– Луна в доме Близнецов, Венера противостоит…

– Нет, так подробно не надо. Скажи лишь, что ждет этот позор Франции.

– Он скоро умрет.

– Он умрет! – радостно воскликнула Мария. – Это ничтожество умрет! О, Масали, если это произойдет, можешь просить у меня любые награды! Он умрет! Умрет… – Опустошенная, королева-мать упала в кресло. – А теперь оставь меня, Масали. Я так устала, и мне нужен отдых…

Обращаясь к звездам, астрологи часто упускают из виду, что на земле действуют свои законы. Масали не был политиком и потому не мог просчитать, что кардинал де Ришельё, как только Мария пересекла границу и оказалась на испанской территории, сделал все, чтобы нейтрализовать Гастона Орлеанского, находившегося в Лотарингии. С политической карьерой Гастона было покончено. В конце концов он женится на Маргарите Лотарингской, сестре местного герцога Карла IV, и умрет в феврале 1660 года, в возрасте пятидесяти одного года, когда во Франции уже будет править сын Людовика XIII и Анны Австрийской 194.

В августе 1631 года Гастон приехал к Марии Медичи в Брюссель. Местных правителей, давших им приют, давно уже раздражали конфликты между теми, кто оказался в изгнании, присоединившись к Марии и ее сыну. Сама Мария едва ли не каждый день составляла письма с длинным перечнем нанесенных ей обид, которые отправляла Людовику и всем посольствам в Европе. Больше всего грязи было вылито на голову кардинала де Ришельё, да и королю изрядно досталось. В какой-то мере ей удалось утолить жажду мести, но она уже не могла влиять на европейскую политику. Мария была изгнанницей, а посему с ней никто уже не считался. Обычно дотошный в том, что касается содержания заключенных, кардинал сознательно смотрел сквозь пальцы на «проделки» королевы-матери. Она уже не представляла для него серьезной угрозы. Более того, она даже сыграла ему на руку, сбежав из Компьеня, ибо в провинциальном Брюсселе была на содержании испанской казны.

Что касается Гастона, то он, оказавшись в столь неблагоприятных для него обстоятельствах, быстро зачах. Он привык жить на широкую ногу, и теперь ему катастрофически не хватало денег, а на финансовую поддержку со стороны матери не было никакой надежды. К тому же Мария здорово действовала ему на нервы. В результате Гастон сделал вывод, что именно мать стала главной причиной его бедственного положения: ведь у него и мысли не было изменять старшему брату-королю – во все это, дескать, втянула его мать. Именно в таком духе он и написал письмо Людовику, в завершении попросив у него разрешения вернуться на родину.

Но если Мария Медичи была «фигурой из прошлого», то наследник престола оставался источником постоянной тревоги. Кардинал де Ришельё (да и не только он) понимал: если Людовик умрет, то именно Гастона призовут во Францию, чтобы взять корону. К тому же, где бы ни появлялся герцог Орлеанский, он всегда оказывался в центре беспорядков. За такими людьми нужен неусыпный контроль, а посему здравый смысл подсказывал кардиналу, что держать

Гастона в Париже, вне влияния матери и ее друзей, куда безопаснее.

В результате Гастону было объявлено, что он прощен; вдобавок герцог Орлеанский получил огромную сумму – полмиллиона ливров.

В сентябре Гастон уехал из Брюсселя, даже не попрощавшись с матерью, и помчался в Сен-Жермен, где, упав к ногам брата, признал все свои ошибки и заверил, что отныне будет истинным другом и его, и кардинала. Как видим, Гастон предал «дело матери так же бессердечно, как и друзей по восстанию» 195.

При встрече Анна Австрийская назвала Гастона изменником и с тех пор старалась избегать его общества.

Между тем католическая Франция стала активным союзником протестантской Швеции и немецких государств, которые восстали против габсбургского императора Фердинанда.

«Таким образом, политика Франции вошла в неизбежный конфликт с интересами Испании. В течение последних двух лет король Швеции Густав-Адольф показал себя величайшим полководцем в Европе, а император Фердинанд потерпел серию таких жестоких поражений, что война гремела уже на границах Эльзаса. И несмотря на то, что Густав-Адольф погиб в битве при Люцерне 196, требовалось немедленное вмешательство испанских Габсбургов, чтобы спасти Империю от распада. По условиям Шведского договора французские войска сражались бок о бок с союзниками, следуя политике Ришельё, имевшей целью подорвать могущество Испании и Империи, возвысив тем самым влияние Франции так, чтобы она стала главной силой в Европе. Поддержка Испанией Марии Медичи и жалкого восстания Гастона настолько взбесила короля, что он согласился на союз с Голландией против Испании. В ответ Испания объявила Франции войну, и ее войска вторглись в Пикардию» 197.

Так начался франко-шведский период знаменитой Тридцатилетней войны в Европе, длившейся, то разгораясь, то утихая, с 1618 года.

В1635 году Франция объявила войну Испании. В конфликт также были вовлечены герцогство Савойское, герцогство Мантуанское и Венецианская республика… Когда Швеция перебросила свои войска в Германию, начались грабежи населения, причем со стороны обеих армий, население ответило партизанской войной…

С 1638 года в войне обозначился явный перелом в пользу антигабсбургской коалиции. На следующий год шведы вторглись в Богемию, а голландский адмирал Мартин ван Тромп уничтожил испанский флот у Гравелина и в проливе Ла-Манш. Осенью 1640 соединенная франко-шведская армия совершила успешный поход в Баварию.

Эта отвратительная война, известная даже фактами каннибализма, вызванного страшным голодом, будет продолжаться до октября 1648 года, то есть до момента подписания Вестфальского мира. Согласно его условиям Франция получит Южный Эльзас и лотарингские епископства Мец, Туль и Верден, Швеция – Западную Померанию и герцогство Бремен, Саксония – Лузацию, область в средней Германии между Одером и Эльбой, Бавария – Верхний Пфальц, а Бранденбург – Восточную Померанию, архиепископство Магдебург и епископство Минден. Будет также признана независимость Голландии.

Война же между Францией и Испанией, не пожелавшей заключать мир без удовлетворения требований опальной Марии Медичи и отстранения от власти кардинала де Ришельё, продолжится еще одиннадцать лет и закончится Пиренейским миром 1659 года.