Александр Петряков - Великие Цезари

А что касается дорог, перевалов, трудно проходимых лесов и прочих превратностей, то это дело полководца, и он никому не позволит вмешиваться и давать ему в отчаянии советы – подобных дерзостей он не допустит.

Кроме того, он слышал, что купцы нагнали на солдат такого страху, что те вообще могут отказаться идти в поход. А если бы даже и не пошли, Цезарь не огорчился бы – у него есть десятый легион, в котором он уверен больше, чем в самом себе. Вот с ним-то он и пойдет на врага, преданный и храбрый десятый легион не подведет. И чтобы пресечь дальнейшее распространение паники, он приказывает выступить в поход уже в следующую ночь, в четвертую стражу.

Цезарь был прекрасным психологом. Он знал, что говорил. Десятый легион прислал благодарность за доверие, а другие легионы, возревновав к десятому, через своих офицеров заявили, что были неправильно поняты и без колебаний пойдут за полководцем, куда бы он ни приказал.

«На седьмой день безостановочного марша, – пишет Цезарь, – он получил известие от разведчиков, что войска Ариовиста находятся от нас в двадцати четырех милях».

Вождь германцев, узнавший также, что армия противника уже рядом, сам на этот раз предложил переговоры, но выставил условие, чтобы Цезаря в условленное место сопровождала конница.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление и рассказать непосвященному читателю о тогдашней римской армии. Основной контингент составляла тяжеловооруженная пехота. Каждый легионер был вооружен обоюдоострым мечом и копьем с металлическим наконечником; щит в форме полуцилиндра обивался толстой кожей, закрепленной по краям металлом. Панцирь был тоже кожаный с накладками из металла, а шлем – цельнометаллический.

Каждый легионер нес с собой и довольно тяжелую поклажу, где, помимо котелка и запаса пищи, были еще и шанцевые инструменты для постройки лагеря, мостов и других сооружений. Специальных саперных частей для этих целей тогда не было, всем занимались те же солдаты под руководством военных инженеров.

К этому надо добавить всевозможные осадные машины и тогдашнюю разнокалиберную артиллерию – катапульты, баллисты и другие метательные орудия.

Привлекались на службу и чужестранцы, владевшие другими видами оружия, например лучники с Крита или пращники с Балеарских островов.

Флот строился обычно там, где в нем была нужда, например, когда Цезарю вздумалось покорить Британию.

Фуражом и уходом за лошадьми занимались рабы, были они в качестве прислуги и при офицерах.

А конница считалась вспомогательным войском и набиралась из союзников на той территории, где шла война. Так что конница в войске Цезаря здесь состояла из эдуев, и Ариовист, разумеется, менее опасался конных галлов, нежели коварных пеших римлян. Но Цезарь перехитрил противника: посадил на галльских коней верных ему солдат десятого легиона и отправился на переговоры.

Встреча состоялась на холме, равноудаленном от лагерей противников. Конница осталась перед возвышенностью, а полководцы в сопровождении десяти всадников каждый, оставаясь на лошадях, начали переговоры.

Цезарь прежде всего напомнил Ариовисту, что «только благодаря милости и щедрости Цезаря и сената» он получил титул царя и почетную привилегию называться другом и союзником римского народа, а затем повторил свои требования, на которые вождь германцев «дал короткий ответ». Так сказано в «Записках». Ответ, надо догадываться, отрицательный. Затем Ариовист стал говорить с горячной дерзостью, что он первый завоевал эти земли в честном бою, и пусть римляне сюда не лезут, как и он не лезет в их римские провинции. А что касается того, что Цезарь, дескать, желает защитить эдуев, то тут у него серьезные сомнения. Римляне ведь не помогали эдуям в их войне с секванами, равно как и эдуи не помогали римлянам в войне с аллоброгами, так мнится ему, Ариовисту, что это чистейший блеф и предлог для войны с германцами. И если у Цезаря не хватит ума отсюда убраться, то, не ровен час, его голова может упасть с плеч, чему будут очень рады многие сенаторы в Риме, они даже спляшут от радости, а уж об этом-то он знает доподлинно от своих послов в Риме. Поэтому он предлагает римскому проконсулу уйти из «косматой» Галлии и искать свое военное счастье в других местах. В этом случае Ариовист действительно станет его союзником и «отплатит ему большими услугами».

Цезарю, конечно, не в новость слышать, что кое-кто в Риме спляшет от радости при известии о его смерти. Но он сдержался и стал оспаривать исторический, так сказать, аргумент противника: не германцы первыми пришли в Галлию, а римляне, а то, что они оставили в этих краях самоуправление, то на то была воля римского народа, а не Ариовиста, который тем самым нарушил законы Римской республики.

В это время германская конница стала задирать римлян, и переговоры поэтому были сорваны.

Впрочем, Цезарь больше в них и не нуждался, и когда Ариовист предложил возобновить выяснение отношений, проконсул отказался и послал на переговоры своих людей, один из которых «был связан с Ариовистом узами гостеприимства». Оба посланца были арестованы и подвергнуты пыткам и издевательствам. Это уж и совсем развязало Цезарю руки.

Ариовист так и не понял, что его, если можно так сказать, историческая миссия заканчивается. А могла бы продолжиться. Цезарь не напрасно добился в свое консульство признания Ариовиста союзником республики. Он уже знал, что ему достанется в управление Галлия, и готовил почву для победоносного завоевания «косматых» народов, поэтому военная работа германцев по ослаблению наиболее сильных и воинственных племен была ему только на руку. Древнее римское правило: разделяй и властвуй! В конце концов будь Ариовист посговорчивей, он мог бы и дальше оставаться союзником, если бы, конечно, делился данью и награбленным золотом. Так нет же, он возомнил себя повелителем Галлии. Он думает, что Цезарь ему оставит эту богатую страну. Как бы не так!

Начались приготовления к сражению, которого Ариовист поначалу всячески избегал. Цезарь в течение пяти дней выстраивал свои войска для боя, но германцы предпочитали мелкие конные стычки. В этом они были очень искусны, причем каждого германского всадника сопровождал быстроногий пехотинец, бежавший рядом с лошадью, держась за ее гриву, причем ничуть не уступал лошади в скорости, что римлян очень удивляло.

В конце концов Цезарь вынудил Ариовиста принять сражение, и благодаря традиционной стратегии римского боя и умелым тактическим ходам Цезаря и тут ему не было равных, многочисленное германское войско было перебито, а их вождь с большим трудом сумел переправиться на свой берег Рейна.

«Таким образом Цезарь окончил в одно лето две очень большие войны и потому несколько раньше, чем того требовало время года, отвел войско на зимние квартиры к секванам. Комендантом лагеря он назначил Лабиена, а сам отправился в Ближнюю Галлию для судопроизводства».