Борис Тененбаум - Великий Наполеон

«… Он знает – помнит, что последняя и величайшая победа из всех остальных – в поединке с Англией из-за мирового владычества. Все войны его, от Тулона до Ватерлоо, – только одна-единственная, вечная война с Англией. Англии ищет он всюду: сначала за Италией, Египтом, Сирией; потом за Австрией, Германией, Испанией, Россией; моря ищет за сушей, пробивается сквозь сушу к морю. Вечно борется, Островитянин, с Островом. «О, если бы я владел морями!» – скажет на Св. Елене. Знает – помнит, что власть над морем – власть над миром …»

Уж не знаю, что именно «з нал – помнил» император Наполеон весной 1807-го, но о русской армии, с которой он не слишком удачно сразился в феврале, он и в самом деле и знал, и помнил. Д. Чандлер, автор книги «Военные кампании Наполеона», в отличие от Дмитрия Сергеевича склонен скорее не к пафосу, а к трезвому анализу – и вот он пишет, что в число забот императора входила «… необходимость атаковать Беннигсена как можно раньше …», но он был вынужден задержать начало операций, и не только из-за осады Данцига, отвлекавшей на себя силы трех корпусов, но и из-за нехватки транспорта. Находить армии пропитание на ходу в бедной Польше было куда труднее, чем в богатой Италии, и приходилось полагаться на склады и обозы, которых не хватало. А уж перевозить фураж для лошадей было и вовсе нечем – поэтому было решено «… дождаться травы …».

В результате Беннигсен, который в отличие от очень многих европейских генералов Наполеона не боялся, а о преимуществах, которые дает инициатива, знал не понаслышке, начал военные действия первым. Начались сложные маневры – обе армии пытались изловить одна другую в невыгодной позиции, и 14 июня 1807 года под Фридландом Беннигсену было продемонстрировано, что европейские генералы, опасавшиеся встречи с Наполеоном, вовсе не такие уж дураки. 60-тысячная русская армия встретилась там с одним-единственным корпусом маршала Ланна, уступавшим ей по численности больше чем вдвое.

Тем не менее маршал не отступил. К полудню, извещенный посланным к нему гонцом, к Фридланду подошел Наполеон и принял у Ланна общее командование. Дождавшись к 4 часам подхода гвардии и частей еще одного корпуса, он приказал начать немедленную атаку. Толстой, как мы хорошо помним по «Войне и миру», высмеивал саму идею того, что генералы влияют на ход событий на поле боя. Ну, вот сражение под Фридландом могло бы дать ему пример обратного, если бы он соглашался послушать кого-нибудь, кроме самого себя. Беннигсен сделал ошибку, оставив свою армию в излучине реки Алле. За его спиной теперь была река с четырьмя деревянными мостами – но деревянные мосты, как известно, горят. В итоге на его скучившиеся на тесном пространстве войска обрушился комбинированный удар пехоты, кавалерии и вынесенных вперед подвижных батарей – и ему не помогла даже отчаянная атака гвардейских полков. Огромного роста солдаты, отобранные чуть ли не по одному в элитные полки, полегли совершенно напрасно – русская армия была разбита, потеряв около трети своего состава.

Кто-то из участников сражения сказал потом про русских гвардейцев, что они были «… гигантами, сражавшимися с пигмеями. ..» – но пигмеи победили.

Военный совет, собравшийся в русской ставке после Фридланда, пришел к выводу, что продолжение войны нежелательно. До сих пор военные действия шли на территории, принадлежавшей Пруссии. Но переход через Неман поставит французские войска уже на территорию Российской Империи, а идею дать Наполеону еще одно сражение оставили после того, как великий князь Константин сказал Александру Первому, что со сражением незачем и хлопотать – если он даст каждому русскому солдату пистолет и прикажет застрелиться, то получит совершенно такой же результат. Сказано было образно. К тому же имело значение и то, кто это сказал. Константин Павлович командовал российской гвардией, в сражении показал себя отнюдь не трусом, а по положению являлся не просто братом царя.

В державной иерархии Российской Империи отсутствовал специальный титул для старшего из братьев ныне царствующего государя, аналогичный французскому титулу «Месье» или английскому – герцог Йоркский. Все близкие родственники царя одинаково именовались великими князьями, но Константин был не просто самым старшим из них.

В отсутствие у Александра Первого законного потомства он был наследником трона.

В итоге было решено добиваться перемирия, и к Наполеону был послан князь Д.И. Лобанов-Ростовский. Встретили его самым любезным образом. Было договорено о встрече императоров, и ее устроили 25 июня 1807 года на специально выстроенном для этого плоту, установленном французскими саперами точно по середине Немана. Высокий шатер на плоту имел два входа, обращенные к разным берегам, и оба государя – и российский, и французский – должны были прибыть туда на лодках, по возможности одновременно. Наполеон успел первым – и встретил Александра как своего гостя. Мир был заключен буквально за пару минут – после того, как на вопрос « Из-за чего мы воюем?» Александр ответил, что он ненавидит Англию так же, как и Наполеон.

«В таком случае мир заключен», – было сказано ему в ответ, и императоры начали беседовать уже в совершенно дружеской манере. Желая закрепить успех, Наполеон объявил Тильзит «нейтральной территорией» – это был жест высокой вежливости. Теперь встречи русских и французских военных и дипломатов могли проходить в городе – он официально больше не считался территорией, занятой французской армией, так что Александр и его приближенные могли там поселиться, не роняя своего достоинства.

Князя Лобанова-Ростовского Наполеон наградил орденом Почетного легиона Большого Креста, в день прибытия Александра в Тильзит его встретил торжественный салют из сотни орудий. Вообще делалось решительно все для того, чтобы встреча выглядела как совещание союзных держав, а не переговоры о мире между недавними врагами. Устраивались смотры гвардии – и французской, и русской. Наполеон подарил Александру набор мебели для того, чтобы тот мог чувствовать себя в Тильзите как можно более удобно, и даже послал ему собственную походную койку.

Всячески поощрялись неофициальные встречи русских и французских офицеров, Наполеон наградил определенное число русских гвардейцев орденами Почетного легиона, Александр ответил ему тем, что наградил такое же количество французских гвардейцев Георгиевскими крестами. Ну, понятное дело, – за закрытыми дверями шла упорная торговля.

Предметом ее была несчастная Пруссия.

Скорее всего, у Наполеона не было все-таки намерения ликвидировать Пруссию как государство, хотя он поначалу непрерывно твердил об этом в своих разговорах с царем. В 1806 году он сделал курфюрста Саксонии королем, но вряд ли было бы мудрым делать Дрезден главным городом этой части Германии, не создавая ему никакого противовеса. Однако у Наполеона как дипломата вообще в ходу был такой прием – с самого начала заявлять настолько чрезмерную позицию, что ему с нее без всякого ущерба можно было бы отступить, а отступление подать как уступку, в обмен на которую можно было бы получить что-нибудь еще.