Эндрю Коллинз - Проклятие Тутанхамона

Если сопоставить все эти симптомы с симптомами болезни лорда Карнарвона, трудно не заметить явных параллелей. Спутанность сознания, явная депрессия, проблемы с зубами и дыханием, наконец, пневмония — все это классические симптомы отравления ртутью, что служит вполне реальным диагнозом быстрого ухудшения его состояния. Единственное, что мешает вынести окончательный вердикт, — это полное отсутствие ртути в гробнице Тутанхамона и так называемое отравление мышьяком, повлекшее за собой ухудшение здоровья, а в 1928 г. и смерть Артура Мэйса. Действительно ли он умер от отравления мышьяком, или же медики могли ошибиться, и на самом деле он скончался от последствий отравления ртутью? Могла ли киноварь — пусть в виде порошка — присутствовать в гробнице Тутанхамона или в каких-либо других гробницах, куда оба они заглядывали в последние годы? Хотя в книге Альфреда Лукаса о ядах, опубликованной в 1938 г., не содержится никаких упоминаний об органических или металлических ядах, утверждение Майкла Кармайкла о том, что древние египтяне знали о ядовитых свойствах редких металлов, таких, как мышьяк и ртуть, является, мягко говоря, необоснованным. Прочитав эту главу, он пришел к выводу, что авторы «движутся в правильном направлении». И все же он замечает:

«Подверглись ли Карнарвон или Мэйс в процессе раскопок отравлению частицами металлических ядов, сегодня, конечно, установить невозможно, что объясняется отсутствием заключений судебно-медицинской экспертизы при вскрытии их трупов. Если бы их трупы сохранились, можно было бы провести судебно-медицинскую экспертизу по образцам волос, печени, желудка и внутренностей на предмет выявления металлических частиц или прочих токсинов в их тканях, что сняло бы вопрос о токсичности в обоих случаях». [320] 29 Email from Michael Carmichael to Andrew'Collins, dated 11 January 2002.

В конце книги авторы рассмотрят некоторые выводы Майкла Кармайкла. Однако на сегодня вопрос о том* как Карнарвон и Мэйс могли подвергнуться отравлению металлическими токсинами, остается загадкой. Они могли получить токсины и в гробнице, и в других местах. Как мы говорили в начале этой главы, Ральф Ширли, издатель «Оккультного обозрения», придерживается точки зрения, что «яд в гробницу занесли не древние египтяне, а какой-нибудь туземный египтянин, возмущенный работами в Луксоре», вызвав тем самым смерть лорда Карнарвона. Это весьма интригующая мысль, но прежде чем приступить к исследованию этого предмета, мы должны вернуться к необдуманным действиям Картера в гробнице Тутанхамона и всевозможным интригам, как чума поразившим этот мир.

Вскоре после окончания сезона раскопок 1923–1924 гг. Говард Картер начал испытывать все более активные нападки со стороны членов египетской государственной администрации, ответственных за археологические исследования своей родной страны. Согласно данным Э. Бредстрита, корреспондента «Нью-Йорк Таймс» в Луксоре, министр общественных работ Египта Абдель Хамид Сулейман-паша настаивал, чтобы Картер каждый день в девять часов вечера предоставлял краткий бюллетень о проделанной работе газетам, дабы они могли публиковать эту информацию в своих утренних выпусках. Это была не просьба, а распоряжение, поскольку министр проинформировал Картера, что он решил сделать эту публикацию частью концессии на раскопки (для расчистки гробницы Тутанхамона и дальнейших исследований в Долине). Это издание осуществлялось после кончины лорда Канарвона в пользу его вдовы, леди Альмины, графини Карнарвон. [321] 1 Carter, TutAnkhAmen, The Politics of Discovery, pp. 10–12. Кроме того, Сулейман-паша настаивал, что в гробнице должны присутствовать наблюдатели, которым предстояло следить за всеми работами, выполняемыми Картером и его группой.

Понятно, что Картер не желал ничего подобного, поэтому он направился в Каир, чтобы уладить спорные вопросы с самим министром и Пьером Лако, генеральным директором Службы древностей. После двух дней жарких дебатов соглашение так и не было достигнуто, и Картер угрожал публично заявить об их некомпетентности, если он не сохранит контроль за контактами с международной прессой и допуском посетителей в гробницу. Картер провел в Каире неделю, прежде чем возвратиться в Луксор. Через некоторое время он получил документ, в котором власти соглашались на его требования, но в документе содержались условия, сводившие победу Картера на нет.

Предприняв беспрецедентный шаг, вызвавший подозрения, министр общественных работ оказывал нажим на Картера, требуя, чтобы тот предоставил полный список всего своего персонала, и в то же время настаивая, чтобы в нем были указаны только лучшие эксперты в главных областях исследований. Только этим лицам должен быть разрешен доступ в гробницу; все прочие должны были обращаться за разрешением в Службу древностей. Картер понимал, что это — подкоп под него, ибо он позволил корреспонденту «Таймс» Артуру Мертону работать в группе с самого начала сезона раскопок, что вызвало недовольство у других журналистов, вынужденных ждать вестей у гробницы под палящим зноем в Долине.

Когда отношения между Картером, министром общественных работ и Службой древностей еще больше ухудшились, в среду 12 декабря 1923 г. Пьер Лако приехал в Луксор в надежде найти компромиссное решение, но Картер в тот день был болен и остался дома. Поскольку в отсутствие Картера гробница была закрыта, Лако направился в «лабораторию», где и встретил Артура Мертона. Лако заявил Мертону, что именно он — причина всех прежних и будущих проблем и конфликтов. Бедный Артур Мертон неожиданно оказался в центре крупного политического скандала, в ходе которого министр общественных работ заявил Картеру, что репортеры — это не ученые и что Мертону должно быть позволено посещать гробницу лишь в те дни, когда туда допускают прочих журналистов. И хотя Картер не поступился бы ни дюймом позиции Мертона, он вынужден был признать, что ради того, чтобы доставить удовольствие другим газетам, он не станет возражать, если представители крупнейших газет пожелают получить доступ в гробницу. В результате это положило конец эксклюзивным правам «Таймс» на информацию, возобновленным в начале сезона.

Примерно в то же время, когда эти волнующие проблемы вызвали резкие опасения Картера, работы по разборке позолоченных рак вокруг главного саркофага шли своим чередом. Во вторник 3 января 1924 г. переплетенный и запечатанный канат, закрывавший двойные дверцы во вторую раку, был перерезан хирургическим скальпелем. Дверцы раскрылись, и за ними оказалась третья позолоченная рака, дверцы которой также были перевязаны канатом. Вскрыв их, Картер обнаружил еще одни двойные дверцы, ведущие в четвертую раку, на которой имелись рельефные изображения распростертых соколиных крыльев, защищавших царя. За дверцами четвертой раки находился прекрасно отполированный саркофаг из красного кварцита с мумифицированным телом царя.