Хрестоматия по истории СССР. Том1.

«Коварство ваше стало нам известно.
Взять врасплох войска индусов, знайте, не удастся вам!
Лучше выступить открыто и в бою сразиться честно.
Мы готовы: наши руки к верным тянутся мечам!»

Лишь гонец к своим вернулся, царь отряды двинул сразу,
Давши дымовым сигналом к нападению приказ.
Тронулись, ряды смыкая, по степи войска Рамаза,
Но и с двух сторон напавши, не смогли осилить нас! [58]

Взял копье у копьеносца, защитил лицо забралом.
Жажда мести в гущу боя яростно влекла меня.
Путь расчистивши на стадий, истребил врагов немало.
Но не дрогнул неприятель, стойко ратный строй храня.

«Он безумец!» — доносились до меня хатавов крики.
В полчище врагов врубившись, встречных гибели обрек.
Всадника с конем повергнул, но переломалась пика,
Я — за меч. Хвала и слава отточившему клинок!

Скопище врагов рассеяв, словно ястреб стаю птичью,
Из людей и павших коней громоздил за валом вал.
Гладышем крутился каждый, став кровавою добычей.
Два передовых отряда я разбил и разогнал.

Но ряды смыкались снова, и, на них кидаясь яро,
Насмерть поражал я дерзких и врагов в крови купал.
Как хурджин 2,с седла свисали рассеченные ударом,
И, куда ни устремлялся., враг дорогу уступал.

С вражьей стороны раздался клич дозорных на закате:
«Отступать! Отбой! Мы стали ненавистны небесам!
Пыль вздымая облаками, движутся индусов рати,
Сокрушая все преграды, мчатся вихрем. Горе нам!»

То на помощь поспешали воинов моих колонны,
Что в пути не отдыхали ни полночный час, ни днем.
Шли, заполнивши равнины и хребтов покрывши склоны.
Гул литавров доносился, словно нараставший гром.

Отступал Рамаз разбитый, и за ним погоней конной
Мы скакали, утоляя боевой горячий пыл.
Сбросил я с коня Рамаза, выбил меч, с мечом скрещенный,
И властителя хатавов одолел и полонил.

Подоспевшая дружина настигала толпы вражьи,
Всадников с коней сшибая, перехватывала путь.
Трепетавших в страхе пленных поручив надежной страже,
Я соратникам позволил на привале отдохнуть.

И, когда остыл, внезапно боль почувствовал от раны.
И меня все величали, как бесстрашного вождя,
Неумолчные хваленья возносили мощи бранной,
Слов, чтоб оценить достойно, для нее не находя.

Почести мне оказали, величая за удачу.
И, меня лобзая, шумно славили победы час,
Воспитатели-вельможи шли ко мне, в восторге плача,
Нанесенным мною ранам, как диковине, дивясь.

Я послал свою дружину в край врага для сбора дани,
И она пришла с добычей, ратной славою горда.
Тех, кто жаждал нашей крови, предал казни на поляне,
Без сраженья и осады нам сдавались города.

Автандил солнцеподобный вел беседу с Шермадином:
«Вновь полно надеждой сердце после стольких дней невзгод.
Верю, что опорой крепкой остаешься господину!»
Пусть читатель в их беседе поученье обретет.

«Ростеван стоит на том же — глух к моим мольбам доныне,
Мысли он не допускает, чтобы я уехать мог.
Мне не жить без Тариэля ни у вас, ни на чужбине.
Недостойного поступка не простит всевышний бог!

Верность другу в испытаньях для меня неколебима.
Кто двуличен и уклончив, повергает в гнев творца,
Разлучен я с побратимом, и душа неутолима,
О покинутом рыдает и томится без конца.

Вот пути, чтоб в сердце друга не угасло дружбы пламя:
Первый — быть с ним неразлучно, следовать за ним всегда,
Путь второй — презрев богатства, радовать его дарами,
Третий — быть опорой другу в час, когда грозит беда.